Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[22-11-05]
"Поверх барьеров". Американский час с Александром Генисом"Музыкальное приношение" ко Дню Благодарения. Новинка независимого кино "Кальмар и кашалот". Американская культура в эпоху глобализации. "Книжное обозрение": новый роман Маркеса в Америке. Осенний репортаж из ПровинстаунаВедущий Александр Генис
Александр Генис: На этой неделе, как всегда - в четвертый четверг ноября, Америка отметит свой самый необычный, потому что самый интимный праздник - День Благодарения. Надо сказать, что Белый дом далеко не сразу оценил духовный потенциал этого празднества. Очень долго День Благодарения справлялся лишь по частной инициативе. Потом губернаторы то одного, то другого штата (естественно, чаще всего это были новоанглийские штаты) объявляли праздник особым декретом. Только во времена Гражданской войны, в самый ее тяжелый - 1863-й - год - Авраам Линкольн объявил День Благодарения государственным торжеством. Но и теперь он входит в праздничный календарь на специальных условиях. Президент каждый год выпускает особую декларацию, призывающую американцев отметить этот день, вознеся благодарность, за те блага, которыми Новый Свет одарил всех его жителей, начиная с самых первых колонистов. История сохранила тщательно документированные свидетельства о первом Дне благодарения. Его описание вошло в записки первого губернатора колонии Уильяма Брэдфорда. Итак, Новая Англия, осень 1621-го года, пуритане готовятся к неизбежно тяжелой, как они уже узнали на своем опыте, второй зиме в Новом Свете: Диктор: Стали собирать свой небольшой урожай и готовить жилища к зиме, ибо все выздоровели и запасов было довольно. ... Все лето нужды ни в чем не терпели. С приближением зимы стали добывать и дичь, которая в этих местах в первое время изобиловала. Кроме водоплавающих птиц, много было диких индеек, которых добыли множество. Многие написали тогда друзьям, о том, как сытно живут, и то была истинная правда. Александр Генис: Чтобы отметить плодородие и гостеприимство новой земли, пилигримы решили устроить праздник. Сведения об этом сохранились в записях другого поселенца, Эдварда Уинслоу: Диктор: Наш губернатор послал четырех человек охотиться на птиц, чтобы все мы могли насладиться плодами наших трудов. Четверо охотников убили столько дичи, что ее хватило и нам, и гостям-индейцам почти на неделю. Три дня мы посвятили играм, упражнениям и обильной трапезе. Хотя не всегда дары этой земли были так щедры, в эти дни, благодаря Божьей заботе, у нас всего было вдоволь. Александр Генис: Сохранился даже список пилигримов, принимавших участие в празднование первого Дня Благодарения: Диктор: Всего на обеде был 51 колонист. Из них - четыре замужние женщины, пять девушек, восемь подростков, 13 детей и 21 взрослый мужчина. Александр Генис: Известны имена и фамилии каждого - не только уже знакомые нам Брэдфорд и Уинслоу, но и все остальные - Олден, Эллертон, Биллингтон, Брюстер, Браун и другие. Со временем их потомки стали американской знатью. Их имена мелькают на страницах исторических книг, встречаются на географической карте, в названиях прославленных университетов - например род-айлендский "Браун". В изначально демократической Америке, не признававшей феодальные социальные различия, потомки пуритан, конечно, не обладают никакими преимуществами. Но они считаются дворянством духа. Пилигримов принято называть духовными отцами нации, а их скромное торжество стало, пожалуй, единственным чисто американским праздником страны. Александр Генис: Наша традиционная рубрика - "Музыкальное приношение Соломона Волкова" - сегодня приурочена ко Дню Благодарения, который мы отмечаем на этой неделе. И это значит, что в специфически американский праздник будет звучать специфически американская музыка. Соломон, выкладывайте Ваше "приношение". Соломон Волков: Вы знаете, Саша, я решил отобрать не просто американские сочинения, а такие эксцентрические американские сочинения. На самом деле, все считают американцев деловыми людьми, бизнесменами, прагматиками. Американская деловитость - это качество, о котором вспоминают в первую очередь. Масса американцев, в истории американской культуры, невероятных идеалистов, толстовцев на американской почве или чудаков, эксцентриков. Первое мое приношение сегодня - это опус, который соединяет двух таких эксцентриков. Композитора Чарльза Айерса, человека, который прожил очень странную жизнь, занимался страховкой и на досуге писал очень странную и непонятную своим современникам музыку. Прославился только в конце своей жизни. Одним из его любимых авторов было Генри Торо. Александр Генис: Генри Торо мой тоже любимый автор. Я всегда считал, что американская литература началась с Генри Торо, который, как вы совершенно справедливо сказали, развернул американскую прагматическую музу к философии, к лирике, к одиночеству, к природе. Без Генри Торо мы бы не были сегодня зелеными. Я думаю, что это от него нужно вести отсчет всего нашего экологического движения. Соломон Волков: Айерс взял цитату из "Уолдена", главного сочинения Торо. Сначала там идет мелодекламация, а затем страничка, где сопрано распевает гимн природе, опираясь на эту концепцию Торо о том, что личность находит свое спасение на лоне природы. Александр Генис: Надо добавить, что Торо имел в виду собственную личность и природу, которую он знал лучше всего. Уолден - это маленькое озеро в предместье Бостона. Теперь это просто пригород Бостона. А раньше это было предместье города Конкорд, который до сих пор стоит и до сих пор очень красивый, старинный, провинциальный городок, где до сих пор стоит озеро, абсолютно чистое, такое же, какое оно было во времена Торо, ничем не застроенное. И на берегу этого озера Генри Торо построил хижину, в которой прожил два года в полном одиночестве. Не считая того, что город был в полутора милях от его хижины, и по вечерам он ходил в гости к Эмерсону. Но это не важно. Так или иначе, одиночество было. И это озеро с белым мраморным дном до сих пор украшает Америку и стало объектом литературного паломничества. Соломон Волков: У Айерса есть целая фортепьянная соната, которая так и называется "Конкорд, Массачусетс", то есть описывает это самое место, о котором вы говорили. А вот как он озвучил этот небольшой отрывочек из "Уолдена" Торо. Вторая запись, которую я хотел показать, тоже принадлежит американскому композитору. Первое сочинение, Айерса, это было сочинение 15-го года, а то что мы услышим сейчас, это отрывок из опуса Джона Адамса "Шейкер Лупс". Это уже сочинение, которое прозвучит в редакции 1983 года. Александр Генис: Я опять влезу со своими воспоминаниями. Но шейкеры тоже любопытная примета американской жизни, и на них тоже можно посмотреть, потому что в Нью Хэмпшире, на севере Америке, я был в деревне шейкеров. Правда, шейкеры там уже не живут. Шейкеры, в сущности, это трясуны. Это христианская секта, которая была и в России. Деревня шейкеров в Нью Хэмпшире стала музеем, и там можно увидеть их крайне необычный быт. Дело в том, что шейкеры делали замечательную мебель. Мебель шейкеров до сих пор очень популярна в американских домах. Она очень недешево стоит, но сделана она с изумительным усердием. И вот культура шейкеров - живопись, мебель, утварь - до сих пор является частью американских художественных ремесел. Соломон Волков: А Адамс как раз вырос в Нью Хэмпшире, по соседству с остатками колонии секты трясунов, и попытался в своем опусе воссоздать мистический аспект ритуалов этой секты. И последнее сочинение, которое я представлю сегодня, - это уличная музыка американского композитора Уильяма Руссо. Это 76-й год. Это уже совсем другой мир. Это гармоника, которая стоит на углу какого-то перекрестка. Сначала гармоника, потом оркестр. Блюзовые наигрыши, имитация уличного ансамбля. Таким образом, все вместе воссоздает такую многогранную картину американского быта - и сочинение Руссо, и сочинение Адамса, и сочинение Чарльза Айерса. Александр Генис: Названия модного сейчас в Нью-Йорке камерного независимого фильма "Кальмар и кашалот" навеяно двумя экзотическими экспонатами из нашего Музея естественной истории. Но речь в картине идет о других, хотя и не менее странных созданиях - нью-йоркских интеллектуалах. У микрофона - ведущий "Кинообозрения" "Американского часа" Андрей Загданский. Андрей Загданский: "The Squid and the Whale", Noah Baumbach Режиссер и автор сценария - Ной Баумбах - рассказывает историю двух мальчиков, живущих в Бруклине в середине 80-х годов с своими родителями. И отец, и мать в семье - писатели: нелепо значительный, помпезный отец - Бернард и начинающая писательница Джоан - мать. Мальчики, Уолт и Фрэнк, по-разному решают проблемы подросткового возраста. Один, Уолт, никак не может решиться на то, чтобы вступить наконец в связь со своей подружкой, другой, младший - Фрэнк - экспериментирует со своей сексуальностью в одиночестве, присущей этому нежному возрасту. Родители, писатели, находятся в куда более продвинутой стадии сексуального самосознания. После многочисленных измен Джоан, Бернард решается на неизбежный развод. Дети по договоренности должны проводить время по очереди с отцом и матерью. Такова предпосылка этого горького и не очень-то смешного фильма, в котором важен не столько сюжет - я его почти весь и пересказал, сколько исследование характеров. Исследование точное и наблюдательное, приводящие к аккумуляции деталей. Проблема в том, что характеры не очень-то нам интересны. Эгоистичный и нелепый отец, рукописи которого отвергают все мыслимые издатели. И столь же эгоистичная и отчужденная от семьи мать, рукописи которой начинают принимать серьезные журналы в том числе и сам "Ньюйоркер". Что, конечно же, служит дополнительной причиной для ревности и мук ее мужа Бернарда. Александр Генис: Андрей, вы знаете, этот фильм использует один и тот же миф. Я бы сказал, что этот миф навязан Вуди Алленом. Миф о нью-йоркских интеллектуалах, которые все невротики и ипохондрики. Причем, мне кажется, что этим интеллектуалам импонирует этот миф, они сами готовы его поддержать и сами готовы его развить. Но соответствует ли он действительности? Вот мы с вами живем в Нью-Йорке. Вы часто встречаете таких людей? Андрей Загданский: Я не стану утверждать, что я встречал таких людей, но я твердо знаю, что это подлинные персонажи. Дело в том, что для Ноя Баумбаха это автобиографическая картина. Он рассказывает историю развода своих родителей, своего отца, довольно известного американского писателя, живущего в Бруклине, и своей матери, журналистки, писательницы, которая работает для газеты "Вилледж Войс". Проблема для меня заключалась не в том, подлинные или не подлинные эти персонажи, а в другом. Я слишком быстро понял их, слишком быстро разгадал, слишком быстро заглянул в пустоту этих людей, и они мне перестали быть интересны. Что касается сексуального взросления мальчиков, то это я уже много раз видел на экране и ничего смешнее массовой мастурбации мальчишек в "Амаркорде", мне кажется, на эту тему сказать уже невозможно. История, как я уже говорю, автобиографическая. Низвержение отца в картине состоялось. Но я не могу сказать, что кто-то в моих глазах от этого выиграл. В картине есть, однако, один эпизод, который стоит того, чтобы о нем рассказать. Этот эпизод обыгрывает название фильма "Кальмар и кашалот". Дело в том, что когда один из мальчиков направляется на сеанс к психиатру, тот просит его рассказать какой-то эпизод, когда он был в своей жизни абсолютно счастлив. И, после паузы, мальчик рассказывает, как однажды его мать взяла в Музей естественной истории, в котором стоит этот знаменитый на весь Нью-Йорк экспонат "Кашалот и кальмар". Ему было страшно. Она ему объяснила, как это все происходит в океане, и ему стало от этого легко, он почувствовал себя счастливым. Это единственное счастливое воспоминание, которое он в состоянии рассказать психиатру. Это совершенно замечательный поворот в картине. И, в конце, когда драма наворачивается, одно накладывается на другое, он бежит в Музей естественной истории, заходит в эту комнату, где стоят эти экспонаты и смотрит на кальмара и кашалота. Александр Генис: Как я его хорошо понимаю. Когда я был маленький, всегда в музей природы бежал от двоек, от драк, от всего на свете, потому что в музее ничего никогда не меняется, там все застыло. Об этом, кстати, и Сэлинджер писал. Причем, он упоминал именно Музей естественной истории. Я думаю, что это отпечаталось на всех ньюйоркцах. Андрей Загданский: Я думаю, что это не случайная ссылка. Может, это сознательная ссылка на Сэлинджера. Во всяком случае, это метафора. Конечно же, схватка кальмара и кашалота напоминает нам родителей, которые постоянно находятся в борьбе друг с другом. Эта метафорическая нота и заканчивает фильм, и мне она показалась самой интересной. Александр Генис: Песня недели. Ее представит Григорий Эйдинов. Григорий Эйдинов: Альбом Трея Анастасио под названием "Сияние" (Shine) стал одной из главных музыкальных новинок осени. Отчасти потому, что его автор - участник культовой группы "Фиш". И этот его сольный альбом - первый после распада легендарного рок-квартета в прошлом году. Вряд ли четыре университетских друга ожидали такого успеха, когда 20 лет назад организовали "Фиш". Выиграв в 1988-м году рок-соревнование, ребята за одну ночь расстались со студенческой жизнью, чтобы стать профессиональными музыкантами. За следующие 16 лет они сыграли более 1200 концертов. Каждый собирал многотысячные толпы "единофишников" и вскоре группа стала как бы образом жизни для несметной армии своих поклонников. Когда уставшие от такой интенсивной жизни музыканты в прошлом году сообщили, что играют свой последний концерт, расстройствам, возмущениям и горю не было конца. Вот лишь один пример. В день концерта шли такие дожди, что до места арены на машине многим было не добраться, и тысячи привыкших к удобной жизни американцев, утопая в грязи, с рюкзаками на плечах, прошли 20 километров, чтобы проститься с любимой группой. Новый альбом Трея Анастасио - начало новой главы в истории этого легендарного коллектива. Виртуозы "Фиш" постоянно экспериментировали со стилями и аранжировками песен, часто отводя своим импровизациям по 15 минут на композицию. Альбом же Анастасио состоит из более подходящих для радио опусов, со свойственным ему личным, полуразговорным стилем. Видно, что музыкант ищет и уже находит себя, несмотря на постоянный гул всё ещё безутешных поклонников "Фиш". И это явно лишь начало. Спокойно-счастливый Трей Анастасио. "Где бы ты это ни нашёл" (Wherever You Find It). Александр Генис: Каждые два года на левом берегу Сены происходит важное событие: там заседает Генеральная сессия ЮНЕСКО. Этой осенью на ней был одобрен договор об охране культурного разнообразия на планете. Взаимоотношения Соединенных Штатов с этой организацией ООН нелегкие. После 19-летнего бойкота два года назад первая леди Лора Буш подняла американский флаг в штабе организации и пообедала с Жаком Шираком. За возвращение пришлось дорого заплатить. Соединенные Штаты взвалили на себя почти четверть бюджета организации. Вроде отношения наладились, но тут-то и началась эта конференция с ее договором. О нем слушателям "Американского часа" рассказывает Ирина Савинова. Ирина Савинова: Разнообразия во мнении членов организации не наблюдалось - все правительства единодушно высказались за сохранение культурного многообразия. Соединенные Штаты в одиночестве проголосовали против, считая, что сохранение культурного многообразия будет означать не что иное, как отказ от здоровой конкуренции и разгул государственной цензуры. Это значит, говорят американцы, что с прямого благословения ЮНЕСКО Франция сможет продолжить субсидировать свою киноиндустрию, Канада сможет заблокировать импорт американских журналов, Китай и другие репрессивные режимы с энтузиазмом перекроют сателлитное телевидение и запретят неугодные печатные органы. И всё это - во имя сохранения чистоты своих собственных культур и их многообразия. О глобализации и плюрализации культур я беседую с профессором международных отношений университета Джорджа Вашингтона Харви Фейгенбаумом. Культурная глобализация: в чем ее плюсы и минусы? Харви Фейгенбаум: Проблему видят по-разному в Америке и в других странах. Вообще же, когда говорят "культурная глобализация", имеют в виду американизацию. То есть тот факт, что американская поп-культура стремится доминировать в мире. Большинство теле-шоу на международном рынке американского производства, 90 процентов кинофильмов, появляющихся на международном рынке, - американские. И многие страны начинают беспокоиться о том, что это доминирование, которое возникло благодаря открытым границам и свободной международной торговле и благодаря тому, что мир становится все меньше и меньше, угрожает целостности их культур. И именно эта озабоченность была главной темой конвенции ЮНЕСКО, где была вынесена резолюция о сохранении культурного многообразия. Тут нельзя не упомянуть и меркантильные причины, по которым эти другие страны взялись за решения этого вопроса. Ирина Савинова: Реальна ли угроза американизации мировой культуры? Харви Фейгенбаум: Если выехать за пределы Америки, то это становится очень наглядным: сколько везде закусочных Макдоналдс, сколько людей одеты в джинсы и майки-тишортки. Вот сейчас, например, во время беспорядков во Франции хулиганы-подростки использовали бейсбольные биты. Получается, что во Франции популярен бейсбол. Это все приметы экспансии американской культуры. Но это поверхностное влияние. В Японии, скажем, многие ходят в тишортках с самыми причудливыми по орфографии и смыслу надписями на английском языке. И никого в Японии это не пугает, никто не боится влияния Америки на японскую культуру. То, что европейские страны ратуют за неприкосновенность их культур, скорее, их частная проблема. Ирина Савинова: Ну, а как Европа борется с влиянием Америки? Харви Фейгенбаум: Некоторые страны начинают усиленное субсидирование своих поп-культур, стремясь расширить ее экспорт. Тут лидирует Франция, где анти-глобализация начинает превращаться в анти-американизм. Только что, в октябре этого года, Европейский Союз предложил расширить торговлю вином с Соединенными Штатами. Но член Европейского парламента от Франции, вспомнив о культуре и ее многообразии, дал название предлагаемому проекту "Шардоннэ a la Макдоналдс" и заблокировал проект. Франция активно занимается субсидированием отечественной киноиндустрии, экспортом французских фильмов и французского языка. И тут Франция не одинока. Канада тоже очень озабочена чистотой своей культуры. Удивительно, что некоторые страны, от которых нелогично ожидать такого отношения, тем не менее, прибегают к изоляционистской политике. Так, Австралия следует очень жестким правилам, касающимся отечественного телевидения и импорта американских программ. Великобритания, наш союзник и ближайший друг, строго соблюдает все правила, принятые Евросоюзом, касающиеся телепередач. В "прайм-тайм", когда телевизор смотрят большинство зрителей, на британском экране идут программы только местного производства. Ирина Савинова: Как работает механизм плюрализации культур? Харви Фейгенбаум: Подписываются международные договоры, предписывающие какой продукт следует убрать с рынка, чему Америка особенно противится. По мере того, как развиваются новые технологии, эти правила начнут постепенно исчезать. В Интернете можно смотреть всё больше кинофильмов. В Сети уже появился так называемый "нэрроукастинг", очень экономный способ показа развлекательных программ на глобальную аудиторию. С появлением цифровых кинокамер небольшие страны смогли снимать недорого качественные фильмы, иметь собственную киноиндустрию и продвигать свою культуру. Особое значение это имеет значение для малых стран, на чей язык нерентабельно переводить или дублировать иностранный фильм, ибо он не принесет финансовой прибыли. По-моему мнению, этот путь станет главным. Странам нужно думать в первую очередь о том, как использовать новые технологии для сохранения своего культурного своеобразия, что в эпоху глобализации и означает охрану плюрализма культур. Александр Генис: Габриэль Гарсия Маркес не только величайший из живущих сегодня писателей Латинской Америки, он еще и самый непотопляемый. Его репутации не вредят ни самые рискованные (прежде всего, с точки зрения здравого смысла) заявления, ни дружба с кубинским диктатором Фиделем Кастро. Влюбившиеся в его гениальный роман читатели всех стран мира по-прежнему с трепетом ждут каждую строчку мэтра. Характерно, что первую рецензию на английский перевод новой книги Маркеса написал крупнейший романист Америки Джон Апдайк... У микрофона - ведущая "Книжного обозрения" "Американского часа" Марина Ефимова. Марина Ефимова: Английское название нового романа Маркеса - Memories of My Melancholy Whores - явный намёк на известный блюз "My Melancholy Baby" - "Мой грустный бэби" (помните книгу Аксенова "В поисках грустного бэби"?). Поэтому название романа Маркеса можно перевести как "Воспоминания о моих грустных продажных бэби". Джон Апдайк в рецензии на роман пишет: "Этот роман, как и другие вещи Маркеса, полон любви, представленной как дьявольское наваждение и недуг". Нередко у Маркеса пару составляют взрослый (иногда даже пожилой) мужчина и девочка. Это сочетание впервые появилось в конце 60-х годов в романе "Сто лет одиночества". Вспомните сцену, где герой, Аурелиано Буэндиа, входит к юной проститутке, через которую уже прошли за этот день 63 клиента: Диктор: "Девочка-мулатка, совсем подросток, с маленькими собачьими сосками, голая сидела на кровати на мокрой простыне... Сзади кожа у нее была стерта до крови, впереди - прилипла к ребрам, и она с трудом дышала от безмерной усталости... За два года до этого дня и за много километров от этого места она заснула однажды, забыв погасить свечу и проснулась, окруженная пламенем. Дом, где жили она и бабушка (которая ее вырастила), сгорел дотла. И с этого дня бабушка возила ее из города в город и с любым желающим укладывала в постель за 20 центов - с тем, чтобы внучка отработала стоимость сгоревшего дома. Ей нужно было еще 10 лет принимать по 70 человек в день - чтобы оплатить дом и дорожные расходы. Аурелиано не воспользовался ее замученными прелестями и вышел из комнаты, с трудом сдерживая слёзы". Марина Ефимова: Аурелиано влюбился в маленькую проститутку и принял решение: жениться на ней, освободить её от бабушки и одному наслаждаться тем, чем наслаждались ежевечерне по 70 мужчин. Это сочетание грязи и чар невинности снова появляется в рассказе Маркеса "Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке". На этот раз история усложняется религиозным (католическим) подтекстом - проституирование как мученичество невинности. Юноша Улисс - освободитель Эрендиры - похож на спустившегося с небес ангела-инкогнито, а ее бабушка - настоящий демон - с "маслянистой кровью, блестящей и зеленой, как мятный сироп". Но Эрендире все-таки 14 лет. А вот Сиерве Марии де Тодос лос Анджелес, героине новеллы Маркеса "О любви и других демонах" - всего 12. И в нее преступно влюбляются сразу двое взрослых мужчин: ее отец и 36-летний католический священник. И хотя Сиерва Мария до самой своей ранней смерти остается девственницей, она явно обладает талантом, который заметно привлекает писателя Маркеса и который формулирует его персонаж - врач и провидец Абренунцио. Он говорит: "Секс - это талант". В новом романе тема эротической связи взрослого мужчины и девочки доходит до крайности. Мастер неожиданных фраз, Маркес начинает роман так: Диктор: "В тот год, когда мне исполнилось 90 лет, я решил сделать себе подарок - ночь безумной любви с юной девственницей". Марина Ефимова: Сам автор, Габриэль Гарсия Маркес, родился в 1928 году, и ему еще нет 80-ти, но многие детали в тексте указывают на автобиографичность романа. Место его действия - город, похожий на родной город Маркеса. Герой романа - известный писатель, журналист, эрудит, желанный гость на всех культурных сборищах. Он так знаменит, что "часто замечает на лицах незнакомых людей пугающее выражение беспощадного восхищения". На этом явная автобиографичность романа кончается. 90-летний герой за всю жизнь не изведал никакой другой любви, кроме оплаченной. Он - холостяк, но согласен с утверждением Фрейда, что часто женщина из плоти и крови (особенно, если это - озабоченная жена и мать) менее сексапильна, чем женщина воображаемая или женщина продажная. Джон Апдайк, оценивая в своей рецензии литературные качества нового романа (в мастерском переводе Эдит Гроссман), отмечает одну особенность романа: Диктор: "Как всегда, для прозы Маркеса характерно редкое сочетание величавости и красочной выразительности. Ее читаешь с физическим наслаждением - словно гладишь бархат, хотя, надо сказать, именно в этом романе что-то мешает испытывать чистое наслаждение. Возможно, причиной тому - некрофильские тенденции - те же, что были характерны для самых ранних рассказов Маркеса. Бедная девочка, героиня романа, боится, что при потере девственности истечет кровью (как это случилось с ее подругой). Рекомендовавшая ее нашему герою мадам Роза - ветеран местных борделей - напичкивает ее бромом и валерьянкой. И поэтому ночь, которую герой подарил себе к 90-летию, он проводит, разглядывая спящую". Марина Ефимова: И влюбляясь... Спящая красавица из нового романа показана нам только во сне. Ее жизнь в бодрствующем состоянии не обсуждается, как не обсуждается и варварский атавизм детской проституции. Апдайк пишет в рецензии: Диктор: "Вопросы морали не относятся к делу для художника, сосредоточенного на феномене возрождения любви. Герой чувствует ее боль в своем старом теле, которое "уже казалось освобожденным от чувств, державших его в рабстве с 13-ти лет"... Но он не променяет это вернувшееся страдание ни на какой покой старости. Он жив!.. в 90 лет!.. и доказательством тому - боль любви". Марина Ефимова: Роман "Воспоминания о моих грустных продажных бэби" написан не столько о любви, сколько о старости. Герой говорит о своей спящей возлюбленной: "Я так ее запомнил, что теперь, в воображении, могу делать с ней все, что захочу". "В медленной разрушительной работе, которую ведет жизнь, - пишет Апдайк, - воспоминание о любви способно на несколько минут повернуть поток вспять и заглушить голоса, которые бормочут тебе в уши: "смерть - это навсегда". Семидесятисемилетний Габриэль Гарсия Маркес написал (с плотской чувственностью и олимпийским юмором) любовное письмо - только адресованное не женщине, а угасающему свету дня". Александр Генис: Начав передачу со Дня Благодарения, отметить который готовится сейчас Америка, будет естественно завершить сегодняшний выпуск там, где все это (и праздник, и сама Америка) началось туманным утром 20 ноября 1620 года. Здесь, у северной оконечности мыса, который будет назван Тресковым, в заливе, около которого вырастет Провинстаун, пассажиры корабля "Мэйфлауэр" впервые вступили на землю континента, который уже назывался Америкой. На бесплодном клочке чужой земли пилигримы нашли громадные дюны, суровое море, туманы, которые в жаркие дни заменяют тень, и жалкую растительность, прозванную "травой бедных", потому что она растет даже там, где не выживает любая другая флора. Все, однако, зависит от точки зрения. Безжизненный берег оказался превосходным пляжем. Бурное море пригодилось, чтобы кататься на досках в волнах прилива. А знаменитые дюны стали неиссякаемым источником романтических переживаний и излюбленным местом прогулок. Теперь вся северная часть мыса, а это километров пятьдесят - заповедная пустыня с оазисом в виде Провинстауна. В сущности, это - рыбацкий поселок с кривыми улочками (по ним если и ездят, то лишь на велосипедах). Это -поседевшие от ветра домики с окнами всегда на море. Это - скромные ресторанчики, меню которых определяет сегодняшний улов. Это - изобилие песка, норовящего превратить город в одну из тех дюн, которыми славен местный пляж. Генри Торо, знавший и любивший эти места, писал, что как-то сторож оставил неплотно закрытыми школьные двери, и после летних каникул оказалось, что здание забито песком до самой крыши. На первый взгляд, город напоминает сдавшуюся погоде беломорскую деревню. Застенчивую элегантность Провинстауна определяет та нежная гамма упадка, что не терпит ничего кричащего, кроме чаек. Даже туристский бум, сделавший городок модным летним курортом, не стер с него изысканной богемный флер, что, в частности, выражает соотношение книжных магазинов с "Мак-Дональдсами": первых - с полдюжины, вторых - нет вовсе. Однако знаменитым Провинстаун делает его экстравагантное население - потомственные португальские рыбаки, художники-реалисты, охотящиеся за люминесцирующим пейзажем, писатели, считающие, что им поможет весьма относительное одиночество, но, прежде всего - сторонники однополой любви обоего пола. К тому же, Провинстаун, скрывать это теперь уже поздно, - грибная столица Америки. Репортаж с Кэйп-Кода нам привезла специальный корреспондент "Американского часа" Рая Вайль. Рая Вайль: Каждую осень, вот уже много лет подряд, невзирая на погоду, мы с друзьями садимся в машины и едем 6-7 часов подряд в штат Масачуссетс, на Кейп-Код, Тресковый мыс по-нашему, в маленький городок Провинстаун, окруженный со всех сторон океаном и дюнами. Осень здесь лучшее время года. Уютные мотели, расположенные прямо на берегу, еще не закрылись, и по-домашнему обустроенные номера, с кухней, холодильником и даже посудой, стоят в два раза дешевле, чем летом, в курортный сезон. Три ночи мы засыпаем под шум океана, а по утрам гуляем по лесу, собирая растущие в здешних дюнах грибы, клюкву и шиповник. Но привлекают не только дары леса, грибы, например, привлекает сам Провинстаун, один из старейших городов страны, превратившийся из тихой рыбной деревушки в центр артистической общины Кейп-Кода... "Я приехал сюда на два дня по совету друзей, и застрял здесь на четыре месяца, - говорит 27-летний Джек из Нью-Йорка, раздающий рекламу на театральное шоу в одном из клубов Провинстауна. - Удивительный город, второго такого в Америке нет. Я имею в виду атмосферу, настроение. Может, поэтому здесь предпочитают жить художники и писатели. А, может, они и создали здесь атмосферу такой невероятной доброжелательности, всеприемлимости. У этого города есть своя особая аура плавильного котла, больше, чем даже в Нью-Йорке. В общем, как в туристском справочнике написано, так и есть: кто хоть раз в Провинстауне побывал, тот уже будет приезжать сюда постоянно. Это самый либеральный, самый артистичный и самый эксцентричный город на свете, город, в котором все себя чувствуют хорошо. Сейчас здесь так называемая "Женская неделя" проходит. Это - традиция: поздней осенью сюда со всего мира съезжаются женщины: гуляют парами по берегу, рыбачат, вечеринки устраивают, ходят по ресторанам и магазинам, выступают в местных клубах". Рая Вайль: И не только клубах. Гуляя по Провинстауну, мы зашли в местную церковь, где только что закончился концерт женского хора... "Наша группа называется "Дочери амазонок",- говорит 40-летняя афро-американка по имени Майра. - Мы из Нью-Джерси и приезжаем в Провинстаун уже семь лет. Здесь мы поем песни, которые трогают наши сердца и сердца других, наводим мосты, культурные и интеллектуальные, обсуждаем темы, связанные с индивидуальной свободой человека, которую, если не защищать, то даже здесь, в Америке, она может сойти на нет". Рая Вайль: Как и от кого защищают эти "дочери амазонок" индивидуальную свободу в самом либеральном штате Америки, я так и не поняла, но, судя по их частым наездам в Провинстаун, город им явно пришелся по душе. Как сказала мне одна дама, из местных, когда я спросила ее, за что любят Провинстаун: "А что тут можно не любить?". Роман с Провинстауном случился и у средних лет господина по имени Джеф Томпсон, открывшего недавно свою галерею на Мэйн Стрит. "Я приехал в Провинстаун восемь лет назад, на уик-энд, и навсегда влюбился в этот город, - рассказывает он. - Провинстаун - особое, особое место, где каждый может быть тем, кем он хочет быть, и делать то, что он хочет делать. В Провинстауне мы всех принимаем, никого не осуждаем, и к каждому человеку относимся, как к личности, с уважением". Рая Вайль: А вот что говорит о Провинстауне еще один местный житель, 42-летний владелец мужского бутика по имени Джеф. "Население у нас небольшое, все друг друга по именам знают, все друг другу помогают, поддерживают, заботятся. Такое только в книжках бывает. Улыбка появляется на лице, когда видишь знак: вы въезжаете на территорию Провинстауна, и не покидает вас, пока вы из него не выезжаете". Рая Вайль: Это правда, Провинстаун создает особое настроение. Здесь все радует глаз, не зря мы в такую даль каждый год едем. Мне потом долго еще снятся ярко-красные клюквенные поля, рыжие шляпки подосиновиков и одинокий маяк. "Здесь потрясающая природа, - говорит средних лет мужчина по имени Эм-Джей. - Здесь есть океан, берег, дюны, плюс - история, и маленький, живописный городок, как будто сошедший со старинных открыток. Все это вместе и делает Провинстаун таким неотразимым для туристов. И это, конечно, город гэев, как вы сами заметили, что, впрочем, никак не уменьшает обаяния Провинстауна, даже наоборот, придает ему дополнительный шарм. Многие сюда только из-за этого и приезжают". Рая Вайль: Сам Эм-Джей в Провинстауне бывает часто, он художник, и его привлекает здешний пейзаж в разное время года. Того же мнения придерживается и Майкл Бега, приехавший сюда с женой на неделю. "Что особенно в Провинстауне? Люди". Рая Вайль: Трансвестит по имени Мисс Ричфильд, победитель конкурса красоты, устроил шоу прямо на улице, рядом с самым большим в Провинстауне кабаре и ночным клубом. Мало что зная про Радио Свобода, он приосанился, поправил прическу, и, выхватив у меня микрофон, начал свое представление. "Приветствую всех моих зрителей и Радио Свободная Европа. Мне всегда нравились мексиканцы. Мексика - одна из моих любимых стран. Ах, вы вещаете на Россию? Это моя вторая любимая страна. Что я здесь делаю? Продаю билеты на собственное шоу. Это Провинстаун, и в любую минуту может пойти снег". Рая Вайль: И дальше, в том же духе, с шутками, прибаутками, не останавливаясь ни на секунду. Погода и впрямь ухудшилась, но толпа не расходится, хохочет. "Что особенного в Провинстауне? Это единственный город в мире, где можно быть самим собою, единственный город, где интеграция работает. Черные, белые, дедушки, бабушки, здесь все чувствуют себя хорошо, гомосексуалисты, лесбиянки, собаки, кошки, дети... гетеросексуалы тоже, они хоть и в конце списка, но мы их не исключаем. Мы принимаем всех, если время позволяет. Последнее шоу в девять вечера, последнее шоу в этом году". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
