Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[20-12-05]
"Поверх барьеров". Американский час с Александром ГенисомДары волхвов. Экологическая цена золота. Хасидская комедия на экранах Нью-Йорка. Новая биография Лоуренса Оливье. "Музыкальные приношения": лучшие записи года. Ирина Машинская и Олег Вулф, соредакторы сетевого журнала "Стороны света"Ведущий Александр Генис
Александр Генис: В сегодняшней разделенной на либералов и консерваторов сине-красной Америке так называемые "культурные войны" не прекращаются даже в эти предпраздничные рождественские дни. Как раз Рождество и послужило поводом для очередной полемики. Американские евангелисты требует вернуть Рождеству Христа, вспомнив, что послужило поводом для праздников. Их политически корректные оппоненты, напротив, хотят более секулярного, экуменического Рождества, которое могло бы объединить Америку всех вер и конфессий. И те, и другие, однако, хотели бы очистить праздник от истерического консюмеризма. Но, думаю, из этого точно ничего не выйдет, потому что в конце каждого года всех нас охватывает неодолимая страсть к подаркам. Понимая, что с ней невозможно бороться, я хотел бы напомнить, с чего все началось. Первыми Христа признали животные (делившие с ним ясли осел и вол, которые согрели младенца своим дыханием), и иностранцы - пришедшие поклониться Христу волхвы. Волхвы представляли человечество в его географической и этнографической совокупности: Каспар - Азию, Бальтазар - Африку, Мельхиор - Европу. Однако имена, мученические биографии и мощи, до сих пор хранящиеся в Кельнском соборе, - плоды позднейших разысканий. Матфей, единственный евангелист, упомянувший волхвов, даже не говорит, сколько их было. Библеисты подсчитали волхвов по числу даров: Диктор: "И, открывши сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну". Александр Генис: Три самых дорогих товара древнего мира обладали символическими значениями. Дань царю - золото, извечный знак власти. Дань Богу - ладан, аромат которого обладает способностью отрывать помыслы от всего земного. Дань человеку - смирна, предвестие жертвенной смерти (смирна, иначе - мирра, применялась в погребальных обрядах). Дары волхвов выстраиваются в сюжет, составляя своего рода пророческий ребус, аббревиатурный пересказ Евангелия на языке вещей-символов. Так уже первые в истории рождественские подарки явились в мир в узорной обертке толкований. Сегодня из выбранных волхвами даров популярным осталось только золото. Оно осталось тем же, чем было всегда. Прогресс не смог заменить первобытную цену золота утилитарным политэкономическим уравнением. Что бы ни говорил Маркс, оно - не столько эквивалент, сколько антитеза денег. Золото ценно не потому, что дорого, а дорого, потому что ценно. Главное в нем - не покупательная, а магическая сила. Викинги, например, не пускали награбленное золото в ход, а просто зарывали его в землю в виде кладов, которые обеспечивали владельцу удачу. Об этом же говорит пушкинский "Скупой рыцарь": Мне все послушно, я же - ничему, Золото - не условие товарообмена, а его результат, конечный продукт. В отличие от денег, которые становятся собой лишь когда мы с ними расстаемся, золото предназначено для вечного "предварительного накопления". Единственный товар, который можно купить за золото, - уверенность в себе... В последнее время, однако, золото перестало быть тем безошибочным подарком, которым оно всегда считалось. Об этом рассказывает корреспондент "Американского часа" Ирина Савинова. Ирина Савинова: Недавно в Нью-Йорке на фешенебельной Пятой авеню возле ювелирных магазинов, занятых предпраздничной торговлей, можно было увидеть пикетчиков с плакатами "Нет грязному золоту!" Чтобы добыть унцию золота, горнорабочие добывают от 30 до 100 тонн каменной породы и орошают ее раствором цианида, отделяющим золото от камня. После этого огромные пирамиды отработанной руды еще долгие годы поливают этим ядовитым раствором в надежде выделить из породы остатки золота. От этого окружающая среда - вода и почва - загрязняются сильнее, чем в любой другой отрасли промышленности: опасность - не меньшая, чем от хранения ядерных отходов. 80 процентов добываемого золота уходит на производство украшений, спрос на которые все время повышается. Золота в почве становится все меньше, и поэтому цена на него растет, но не только поэтому. Какова же настоящая цена золота? О судьбе золота рассказывает профессор факультета экологии Йельского университета Майкл Конрой. Зачем нам золото? Какова его метафизическая цена? Майкл Конрой: Золото необходимо в электронной промышленности. Его используют в фотографическом процессе. Веками оно считается ценностью, потому что отношение его стоимости к весу очень велико. Оно податливое, из одной формы можно сделать другую: из монет - украшения, а из украшений - отлить монеты. Однако золото не единственная ценность. Есть драгоценные камни. Но камни светят холодным блеском, а золото мягким, приветливым, несмотря на то, что люди рисковали жизнью и лишали жизни других для того, чтобы завладеть им. Этот тяжелый сверкающий металл всегда гипнотизировал владельца и вызывал у него чувство покоя и уверенности. Украшения из золота не просто тяжелые по весу, они придают вес статусу владельца в обществе. Эти интимные отношения золота и его владельца остались неизменными многие века. Ирина Савинова: Но сейчас эти отношения меняются. Майкл Конрой: Скажем так. В прошлом золото становилось источником значительных социальных и экологических бед - по мере того, как оно становилось важным индустриальным продуктом и ценностью, в которой выражается богатство. Сегодня мы начинаем понимать, что рыночная цена золота не отражает ущерба окружающей среде, который наносит его добыча. В будущем всей золотодобывающей отрасли будет все труднее получить социальный заказ. Цена на золото будет расти просто потому, что этой промышленности будет все труднее соответствовать стандартам безопасного для людей и природы производства его. Ирина Савинова: Где золотодобывающая промышленность приносит больше всего вреда? Майкл Конрой: Хуже всего идут дела в развивающихся государствах и в странах с неустойчивыми режимами. В Соединенных Штатах существуют строгие требования к добыче золота, хотя экологические организации хотели бы их еще больше ужесточить. Но на приисках Киргизстана, Румынии, Перу, Ганы стандарты недостаточно высокие. Там урон среде наносится довольно чувствительный. Все знают, что самая страшная катастрофа произошла в Румынии в 2000 году, когда смесь породы с цианидом сползла в приток Дуная, умертвив тысячи тонн рыбы. Шлейф цианида достиг Черного моря. Но о многих инцидентах такого рода, вызванных нарушениями правил добычи золота, вообще не сообщается. Ирина Савинова: Однако золото - всегда было частью нашей культуры. Майкл Конрой: Да, золото - важная составляющая культуры в некоторых странах. 80 процентов мирового золота оседает в Китае и Индии. Но если нужда Китая в золоте - промышленная, то в Индии золото - часть культуры: оно признак состоятельности, оно - ценное приданое, оно играет центральную роль в ритуалах и церемониях. Ирина Савинова: Может ли ювелирное искусство обойтись без золота? Майкл Конрой: Я думаю, что по мере того, как цены на золото будут расти из-за того, что необходимо компенсировать ущерб, причиняемый его добычей, люди научатся обходиться без него. Мы найдем другие металлы, заменяющие золото и в промышленности и в культуре. В будущем золото перестанет быть единственным источником богатства так же, как мех перестал быть единственным источником тепла. Александр Генис: Рождество - единственный религиозный праздник, который и светская, государственная Америка признала "как бы" государственным, объявив день рождения Иисуса Христа выходным днем. И все-таки не все американцы его празднуют, особенно в таком еврейском городе, как Нью-Йорк. Что же делают не собирающиеся этот день у рождественской елки евреи? По давней, и, по-моему, чисто нью-йоркской традиции - идут в кино. Где в этом году их ждет очень необычный и очень еврейский фильм, о котором рассказывает ведущий нашего "Кинообозрения" Андрей Загданский. Андрей Загданский: Израильский фильм "Ushpizin" - "Гости" режиссера Гидди Дара (Giddi Dar). Сценарий - Шули Ранда. Он же, Шули Ранд, и играет главную роль вместе со своей женой Мишел Бат-Шева Ранд. И оба - Шули и Мишел - хасиды, то есть, ультра-ортодоксальные евреи. По сути - "Гости", "Ушпизин" - это библейская притча и комедия со счастливым концом. Как притча, картина не лишена религиозного назидания, но фильм и не обходится без религиозной самоиронии. Это трогательно, это смешно, и это очень интересно, ибо мы совсем немного, точнее сказать, почти ничего не знаем о жизни хасидов. Муж - Мойша - приходит домой к своей жене и говорит: - Ты знаешь, что сказал реб Нахман? Он сказал, что если у тебя чего-то в жизни не хватает, то значит, ты либо недостаточно за это молилась, либо молилась плохо. - Как он замечательно сказал, - говорит жена Мойши Мали. - Иди молиться! И Мойша идет. Ничего другого ему не остается делать. Приближаются праздники - Суккот, у Мойши нет денег ни на еду, ни на особые пряности, которые каждый хасид должен приобрести для пожертвования Богу в праздник Суккот, и нет "суки", той самой будочки, которую каждый еврей должен построить в праздник Суккот, чтобы не забывать о том временном жилище, где евреям пришлось жить, пока Моисей не привел их в Израиль. На все это нужны деньги - не меньше тысячи долларов. И Мойша молится. Мали молится. И чудо происходит. Даже несколько чудес. Каскад чудес. Появляются деньги. Дар неизвестного благодетеля. Появляется временный домик - кем-то якобы выброшенный и кем-то найденный. И появляются гости, а гости в Суккот - это святой дар, это - все, о чем может мечтать хасид. Гости, правда, не совсем первой категории - это два бежавших из тюрьмы уголовника, один из которых когда-то давно знал Мойшу. Как мы догадываемся, у Мойши, до того, как он стал хасидом, было красочное, бурное и не вполне ортодоксальное прошлое. Александр Генис: Как и у тех хасидов, которые играют самих себя в фильме. Все они в прошлом актеры, которые открыли Бога и вошли в хасидскую общину Иерусалима, оставив свою прежнюю профессию. Теперь они вернулись к ней только временно, чтобы сняться именно в этом фильме. Андрей Загданский: Вы знаете, Саша, в этом фильме соединены все элементы комедии и все элементы мелодрамы. У Мали и Мойши нет детей, и они надеются, что гости в Суккот - это такое благословение от всевышнего, что после этого все в жизни будет хорошо... и нужно терпеть этих гостей, и нужно терпеть все их бестактности, все издевательство, всю преступную подноготную этих двух людей, для того, чтобы добиться главной цели - увидеть в этом божье предзнаменование. И...у них появляется мальчик! Александр Генис: Вы знаете, Андрей, такой фильм в первую очередь должен быть этнографическим, потому что нам должны показать необычную, интересную, и, я бы сказал, уникальную жизнь хасидской общины. Я был в этом районе Миа Шарим в Иерусалиме. Это действительно производит огромное впечатление на пришельцев, к которым там относятся, кстати, очень плохо, потому что евреи не любят, чтобы на них смотрели, как на зверей в зоопарке. Но, тем не менее, я поддался искушению и, посмотрев этот район, я почувствовал страшную зависть, потому что время там попало в капкан. Оно ходит по кругу, там ничего не меняется за те 200-250 лет, когда началось хасидское движение в Российской империи. И вот так оно и осталось там, в Иерусалиме. Этот фильм передает это ощущение потерянного времени, пойманного времени? Андрей Загданский: Да. Им кажется, во всяком случае, насколько я могу судить о принципиальной концепции, что время поймано. Все известно. Что делать и как быть - понятно. Поэтому все, что происходит за пределами этого пойманного времени, не имеет значения, не имеет принципиального влияния. Это всего лишь ветер, всего лишь случайность, которая может коснуться, а может и не коснуться обитателей этого замкнутого мира и этой, в частности, семьи. И что самое любопытное, что эти гости, эти случайные пришельцы, они тоже поняты и приняты, как божественный знак. Все написано, все известно, все сказано, и все нужно воспринимать только внутри концепции Торы. Александр Генис: Этот фильм напомнил мне очень странный и, на мой взгляд, очень интересный фильм, который был снят в Бутане буддистскими монахами. В том и в другом случае речь идет об ультраортодоксальной религиозной общине. И вот эти монахи снимали фильм, и их спросили, могут ли ламы сниматься в кино. И они сказали, что конечно могут. Ведь один фильм - это все равно что построить сто монастырей. Это пропаганда их религии. Как хасиды относятся к этой картине? Андрей Загданский: Честно говоря, Саша, я не знаю, как в Израиле отнеслись к этому фильму. Но нам, людям посторонним, было безумно интересно. Александр Генис: Кто-то сказал, что в искусстве гений - это тот, кто обладает инстинктивной, часто иррациональной способностью легко решать проблемы, которые не даются остальным. Актеру Лоуренсу Оливье эта способность не изменяла в течение 60 лет, практически в каждой его роли - от молодого аристократа в хичкоковском фильме 1940 года "Ребекка" и незабываемого адмирала Нельсона в фильме Корды "Леди Гамильтон" (кстати, любимом фильме Черчилля) до жалкого конферансье Арчи Райса (в фильме Тони Ричардсона "Комедиант" 1960 года) и до престарелого фашиста в фильме Шлезинджера "Марафонец" 1976 года. И это не говоря о театральных работах, которые остались в легендах и с которых началась его слава. О новой биографии великого актера, написанной Терри Колеманом, рассказывает ведущая "Книжного обозрения" Марина Ефимова. ТЕРРИ КОЛМАН, "ОЛИВЬЕ". Марина Ефимова: Театральный режиссер - и тоже классик английской сцены - Питер Холл так определял специфику таланта Лоуренса Оливье: Диктор: "Его актерский интеллект не имел ничего общего с образованностью или рациональностью. Наоборот, все дело было в том, что ему легко удавалось не дать знаниям и рациональности заслонить или смягчить то, что диктовал инстинкт". Марина Ефимова: И, руководствуясь этим инстинктом, молодой Оливье, сын священника из провинциального городка и начинающий актер, произвел в 30-х годах революцию на английской сцене - в лучшем театре мира, с традициями, начатыми Шекспиром!.. Что же он сделал? Вот формулировка (по-моему, абсолютно точная) рецензента книги "Оливье" - критика Ричарда Шикеля: Диктор: "До Лоуренса Оливье шекспировские тексты все "пели" (образно говоря), включая Джона Гилгуда, для которого важнее всего была музыка шекспировского стиха. В этом был вкус, традиция, классика... но не было жизни. Лоуренс Оливье начал произносить стихи Шекспира натуралистически, даже грубо. Он не допускал статичности в своих сценах. Он вернул Шекспиру кровь и страсть. Ричард Эйр (наследник Оливье на посту главного режиссера лондонского Национального Театра) сказал как-то, что Оливье знал, зачем зрители приходят в театр. Чтобы увидеть величие и падение, безмерную любовь и темное злодейство - словом, экстремальные ситуации и чувства, которых им не хватает в их жизни. И Лоуренс Оливье был повелителем страстей. Не было Гамлета нежнее и несчастней, чем его Гамлет. Не было страшнее Ричарда Третьего, чем его Ричард". Марина Ефимова: При этом сам Лоуренс Оливье демонстративно относился к театру как к бизнесу: "Я вам не звезда, - говорил он, - я - трудящийся актер". Оливье был не только актером, но и режиссером. Среди поставленных им фильмов такие замечательные, как "Гамлет" 48-го года (за которого он получил двух Оскаров), и телефильм "Три сестры", сделанный в 70-х. К тому же в течение 10 лет он был главным режиссером Национального театра. Он все время имел дело с постановочными проблемами, с дырами в бюджете, с цейтнотом, с трудностями театрального администрирования и злился на актеров, философствовавших над интерпретациями своих ролей. Известно, что Дастину Хоффману, трудившемуся в поте лица над своей ролью в фильме "Марафонец", Оливье сказал: "Да что ж вы так мучаетесь, молодой человек? Вы просто ИГРАЙТЕ..." Когда молодой английский актер Кеннет Брана попросил у него совета, как играть какую-то чеховскую роль, Оливье написал ему: "У автора все для вас написано. Следуйте ему и надейтесь на лучшее". Биограф Терри Колман, пишет: Диктор: "Это - классический Оливье: "Господи, - говорил он, - что тут непонятного в роли Ромео? Его сыграет любой парень, который убедит зал, что он живет, дышит и делает ЭТО с Джульеттой"... Или: "Как играть героя-любовника? Да просто - так, чтобы каждый человек в зале (и женщины и мужчины) хотели лечь с тобой в постель. Вот и всё". Марина Ефимова: Лукавил ли этот гениальный лицедей? И да, и нет. Режиссер Элия Казан однажды наблюдал, незамеченный Лоуренсом Оливье, как актер долго репетировал - не роль, не сцену, не монолог, а один только жест - жест, которым он подавал посетителю стул. С другой стороны, я думаю, что Оливье действительно не верилось, что люди не понимают того, что для него так отчетливо ясно: как растрогать зрителя, как его соблазнить, как ужаснуть. Когда я училась на инженера, один мой однокурсник с искренним недоумением спрашивал меня: "Неужели ты, правда, не видишь, какая геометрическая фигура получается при пересечении пирамиды с конусом?.." В биографии Колмана Лоуренс Оливье - живой, противоречивый, харизматический художник. Но если вы надеетесь познакомиться с симпатичным человеком, забудьте думать. Питер Хайли, многолетний секретарь Оливье, говорил о нем так: "Люди Лоуренса не интересуют. Он внимательно наблюдает за ними - но только для того, чтобы использовать потом их жесты в роли Шейлока". Сам Оливье писал в "Исповеди актера": "Актер должен быть эгоистом. Это его долг!"... Рецензент его биографии критик Вильям Граймс пишет: Диктор: "Оливье ревностно выполнял этот долг в течение своей долгой жизни: забросив детей, заводя направо и налево интрижки с молодыми актрисами, устраивая адскую жизнь женам, бессовестно используя друзей и коллег для своих великих замыслов. Он был словно дитя в до-моральном возрасте, который живет в полном неведении о нуждах остальных живых существ". Марина Ефимова: Думаю, что все было сложнее: трагедия Лоуренса Оливье приоткрывается в отчаянном письме к актрисе Джоан Плорайт, его третьей и последней жене: "Наверное, - пишет он, - мое отношение к житейским делам искажается преувеличенным чувством драматизма, и я оказываюсь несостоятельным во многих ситуациях реальной жизни". Секрет в том, что когда он начинал работать, и хаос, и горечь, и стыд, и раскаяние, и семейный кризис - всё шло в дело. Граймс пишет: Диктор: "Свои лучшие роли он создавал, когда был печален, зол, несчастлив, когда перерабатывал. В 1959 году он играл в Лондоне убогого Арчи Райса и одновременно Кориолана в Стратфорде-на-Эвоне. Чтобы иметь возможность поспать, он с репетиции на репетицию ездил на машине "Скорой помощи". Обе роли стали его шедеврами". Марина Ефимова: 20 последних лет жизни Лоуренс Оливье страдал от тяжелой болезни. 80-летним стариком, мучаясь постоянной болью, он хватался за любую подвернувшуюся роль - как его незабываемый персонаж Арчи Райс. В 1981 и в 83-м году безжалостная журналистская братия дважды присудила ему звание худшего актера. "В конце жизни, - пишет Граймс, - он стал королем Лиром: страдание и унижение пришли вместе с ролью. Но они не заслонили славы Лоуренса Оливье. Он пришел в мир, чтобы потрясти нас. И триумфально выполнил свою миссию". Александр Генис: Следующая, привычная нашим постоянным слушателям рубрика - "Музыкальное приношение Соломона Волкова". Последний в 2005 году выпуск "Музыкального приношения" соберет три записи, которые ведущий этой рубрики Соломон Волков включил в число самых значительных за год. Итак, Соломон? Соломон Волков: Я, конечно, много дисков слушаю за год и, должен сказать с гордостью, слушаю музыку каждый день. Я не являюсь тем специалистом, который не любит своего дела. Но отобрать я решил записи трех композиторов. Все они, слава Богу живы, со всеми тремя я знаком и каждый из них является для нас здесь, в Америке, голосом своей национальной культуры, своей страны. Это в высшей степени современные авторы, которые могут использовать широчайший диапазон современных изобразительных средств. Но сознательно каждый из них работает с идиомами, которые понятны широким слушателям. Для меня это современная музыка с человеческим лицом. Именно эту сторону я и хотел бы подчеркнуть. Это современная музыка, которую можно слушать с огромным удовольствием. А я ее слушаю и принимаю, как необходимый жизненный витамин. Я хочу начать с сочинения Валентина Сильвестрова, украинского композитора. Это опус, который называется "Тихие песни". Это 24 песни для баритона и фортепьяно. Он их сочинял в течение 70-х годов. 24 песни на слова таких авторов, как Пушкин, Лермонтов, Мандельштам, Шевченко. И должен сказать, что я удивляюсь. Я слушаю эти песни, и, не то что они доступны, а после того как их послушаешь, эти самые известные стихи по-другому уже себе вообразить положенными на музыку невозможно. Настолько это естественно. И до сих пор, к моему величайшему изумлению и удивлению, эта музыка не вошла в мейнстрим. Она не стала повседневной. А я убежден, что должна стать в какой-то момент. Если не станет, то это будет высшая несправедливость. И чтобы доказать это, я хочу показать нашим слушателям "Зимнюю дорогу" Пушкина, как ее распел Валентин Сильвестров. Это и классический романс, и немного цыганская песня. И все это окутано ностальгией. Это одновременно невероятно традиционно и, в то же время, с какой-то новой изюминкой. Посвящено это известному поэту Геннадию Айги. Не случайно Сильвестров, который дополнительно работал над этой записью, выпустил ее запись только сейчас. Никто, кроме Яковенко, адекватно до сих пор этот цикл спеть не в состоянии. Хотя, мне кажется, что это возможно. А получается, что нет. Вот той степенью задушевности, которая была достигнута Яковенко в 86-м году, мы можем наслаждаться в 2005-м. Итак, "Зимняя дорога" Пушкина в исполнении баритона Сергея Яковенко, у фортепьяно пианист Илья Шепс. Сочинение Тиграна Мансуряна, который сегодня представляет Армению на мировой музыкальной сцене и, в частности, в США, совсем недавнее, 2004 года, и диск с этим сочинением появился только что, в 2005-м. В исполнении квартета "Розамунда" мы услышим "Тестамент" - завещание. Это такая созерцательная элегическая музыка, то, что когда-то называлось "от сердца к сердцу". Третий композитор - Гия Канчели, 70-летие которого мы отмечали в этом году по Радио Свобода фрагментом его серьезной музыки. Он представляет Грузию. Причем представляет Грузию и в самой Грузии (это национальный грузинский композитор), и для всего мира. Музыка Канчели олицетворяет собою грузинскую музыкальную культуру. Я хочу сказать одну вещь, очень важную, которая касается всех трех авторов. Это было так далеко не всегда. Еще на моих глазах каждый из этих композиторов сталкивался с ожесточенным неприятием своей музыки в своей же собственной республике. Причем, парадокс заключается в том, что их тогда больше стукали за их музыку каждого в своей республике, чем на общесоюзном уровне. Как раз на общесоюзном уровне они все находили какую-то защиту. То есть, у себя в республике Сильвестрова, по-моему, выгоняли из Союза композиторов. Во всяком случае, чрезвычайно отжимали. То же самое происходило с Мансуряном - крупнейшие неприятности. У Гии Канчели был персональный враг, композитор, который был министром культуры Грузии, и который терпеть не мог музыку Канчели. Так что у всех у них были грандиозные неприятности. Им предъявляли обвинения и в национализме, и в модернизме. Один крупный партийный начальник в моем присутствии обвинил Канчели, сказав, что это какая-то церковная музыка, черт знает что, мы тут говорим о мелодизме советского человека и, вдруг, симфонии Канечели. Только в самое последнее время стали понимать в их странах, что эти композиторы выражают глубочайшие национальные устремления своих народов. Александр Генис: Я думаю, что это произошло не без влияния западной аудитории, в том числе, и американской. Потому что на Западе сегодня обостренный интерес к постсоветскому культурному пространству. Раньше все это называлось одним словом - русская музыка, русская культура. Теперь появилась постсоветская культура, которая проникает все глубже во всех направлениях американской культурной жизни и, в том числе, в музыке, не так ли? Соломон Волков: Я, например, ожидаю, что и сочинения Мансуряна, и сочинения Сильвестрова будут выдвинуты в этом году на премию "Гремми". Это вполне реально. Такое уже происходило. И, конечно, каждое такое событие дает повод к национальной гордости в соответствующих странах. Но мне кажется, что в этих странах уже появилась молодежь, которая естественным образом воспринимает этот язык. Сами послушайте эту музыку. Ведь это натуральная национальная музыка, в ней нет ничего экспериментально-модернистского, никаких жестких созвучий, никаких ужасных диссонансов, никакого скрипа, никакого рева. Александр Генис: Вертолеты не звучат. Соломон Волков: Абсолютно. Это естественная, натуральная музыка. Это современная музыка с человеческим лицом. Но в случае с Гией Канчели особо еще, потому что Мансурян популярен в Армении, Сильвестров тоже очень известен на Украине, но никто из них так не популярен и у себя, и во всем бывшем Советском Союзе, как Гия Канчели. А это произошло, главным образом, благодаря его музыке к кинофильмам Данелии. Он был постоянным автором Данелии. Помните замечательный фильм "Не горюй" с Леоновым? Тема из "Не горюй" принадлежит Канчели. А заключим мы музыкой Гии Канчели тоже к чрезвычайно популярному фильму Данелии "Мимино", который знал весь Советский Союз. Эта музыка показывает нам Канчели, которого мы знаем, как автора очень серьезной, глубокой лирической и задумчивой музыки с веселой стороны. Начинал-то Канчели как джазовый композитор. И вот эти его джазовые корни отчетливо видны в его музыке к "Мимино". Александр Генис: Сегодня в гостях "Американского часа" соредакторы нового сетевого литературного журнала "Стороны света" Ирина Машинская и Олег Вулф. Ну что ж, давайте сначала представим соредакторов нашим слушателям. Ира, расскажите немного о себе. Ирина Машинская: Меня зовут Ирина Машинская, я русский поэт, живущий в США. 14 лет нахожусь в эмиграции. Написала и издала некоторое количество книг. Александр Генис: Олег? Олег Вулф: Меня зовут Олег Вулф, я живу в США как эмигрант 16 лет. Я поэт, прозаик, печатался в различных периодических изданиях в США, в Европе и в России. Александр Генис: А теперь переставим журнал. Много вопросов: как, почему и зачем он возник? Олег Вулф: Никакой необходимости в изобретении нового журнала, как известно, не существует. Поскольку их повсюду довольно много. И было бы, наверное, не очень хорошо, если бы такая необходимость существовала. Допустим, необходимость образованческих творческих сообществ, тайных или явных журналов, и так далее. Можно сказать, что единственная необходимость, которая всегда существует, - это некая необходимость людям объединяться вокруг общности судеб, духовных исканий, творческих соображений. Александр Генис: И что же объединило сотрудников вашего журнала? Ирина Машинская: Олег является автором идеи, как творческого "Союза И", так и журнала. И когда он предложил мне это дело, я, в первую очередь, подумала, что это слишком трудно, что нет на это времени, и что это предприятие не из моей жизни. Но когда я, все-таки, начала этим заниматься, помогая Олегу, то я была настолько захвачена, это настолько интересное дело само по себе, что от него невозможно отказаться. Александр Генис: Вы упомянули "Союз И". Как я понимаю, это союз тех людей, которые входят в редакцию журнала, и которые являются ее авторами. Олег Вулф: Это вполне творческий международный союз, который одновременно является грамматическим. В этот союз входит все больше и больше писателей, поэтов, художников, фотографов, кинематографистов. А начинался он с того, что встретились четыре человека - я, Ирина Машинская, Владимир Гандельсман, Григорий Стариковский и образовали союз. Александр Генис: Почему он "И"? Ирина Машинская: Это немножко игровое название. Как раз год назад я присутствовала на некоей конференции славистской, где обсуждался доклад, в частности, "союз А". И когда я узнала, что будет такой доклад, я подумала, что это некий союз в социальном смысле этого слова. И когда до меня дошло, что это грамматический союз, и учитывая длину этого доклада, я была поражена и обрадована возможностям нашего языка - союзы, о которых можно так долго говорить. Александр Генис: "Союз И" подразумевает длительность во времени и пространстве? Ирина Машинская: В каком-то смысле, да. То есть, я думаю, что и стороны света у нас, это, скорее, исток, а не устье. Это некая точка, из которой во все стороны расходятся лучи. Это некое начало, никаких ограничений мы не ставим. Ни в этом отношении, ни в других. Александр Генис: Чем отличается сетевой журнал от обыкновенного? В чем плюсы и минусы вот такого интернетского существования? Ирина Машинская: Я думаю, что минус очевиден. Потому что большинство нормальных людей не могут и не хотят читать с экрана. Кроме того, не у всех есть интернет. Но Олег, благодаря, его способности к веб дизайну, как мне кажется, очень большой, сделал это настолько экономно и удобно для читателя, что человек может, выбрав имя, распечатать тот или иной текст и читать его с листа. Что касается плюсов, то, несомненно, это тираж. Потому что количество заходов на нашу страницу, конечно же, уже через месяц превысит любой возможный тираж. Александр Генис: Как по-вашему, чем отличаются читатели сетевых журналов от читателей бумажных? Как вы представляете себе вашу аудиторию? Она ведь, наверное, не такая же. Мне кажется, что, например, интернет - это, в первую очередь, дело молодых. То есть, мы сразу отсекаем довольно крупную группу читателей, скажем, старше 60-ти лет. Вряд ли они сидят за интернетом, правда? Олег Вулф: Безусловно, более молодые люди быстрее осваивают интернет. Если у них есть деньги платить ежемесячно за поддержание... Александр Генис: Второй вопрос, конечно, финансовый. Олег Вулф: С другой стороны, скажем, пушкинский ежеквартальный "Современник" стоил 25 рублей ассигнациями, а пять рублей стоила корова, и пять рублей стоила пересылка читателю. Александр Генис: Давайте немножко поговорим о составе журнала. Меня поразило однообразие жанров. В первую очередь я бы сказал, что все это поэзия. Это либо стихи, либо эссеистика, либо проза, похожая на стихи. Общее ощущение поэтичности. Это обманчивое ощущение? Ирина Машинская: Я думаю, что это очень точное ощущение, но я не думаю, что оно жанровое. Я думаю, что это скорее имеет отношение к некоей гармоничности, ритмичности того, что мы делаем. Вы очень точно почувствовали. Я очень поражена и обрадована, что вы это почувствовали, потому что мы это ставили одной из задач. Я не помню автора фразы, что музыка - это хорошее движение к гармонии. Более или менее это мы имели в виду. То, что Олег, прежде всего, и я - поэты. В данном случае это важно, потому что стихотворения необыкновенно концентрированы, и то, что мы пытаемся сделать, должно быть экономно, запоминаемо (мы сужаем количество авторов и количество жанров), и должно иметь некую грацию, в каком-то смысле, определенную композицию, которая, сама по себе имеет смысл. Разнообразие, которое не само по себе разнообразие, но не хаос. Мне кажется, что часто в современных журналах присутствует некая хаотичность рубрик и авторов. И нам хотелось, чтобы из сочетания разных авторов возникали определенные новые смыслы и новые мелодии. Поэтому, скажем, если у нас в портфеле есть некое количество прекрасных поэтов, мы не будем их всех запихивать в один номер. То есть, творение журнала - это некое метастихотворение. Поэтому я думаю, что возникает поневоле ощущение некоей мелодии, если только не считать, конечно, некоей лакуны - у нас пока нет крупных жанров, романов, идущих с продолжением. Александр Генис: А какое будущее Вы предвидите для Ваших "Сторон света"? Что будет черед год, два, три ? Олег Вулф: Мы издали свой первый номер без манифеста. Там нет манифеста, там нет объявления о намерениях. И, соответственно, мы так далеко не прогнозируем. Нет необходимости в большом количестве слов, для того, чтобы они начали расходиться с делом. Мы будем делать дело, а там посмотрим. Александр Генис: Ну что ж, раз мы не говорим о долгих планах, тогда поговорим о ближайших. Что у Вас в ближайших планах, что у Вас в портфеле? Ирина Машинская: У нас будут тематические номера, в том числе. То есть, некоторые композиции будут формироваться более свободно, а некоторые будут основаны на некоей теме. Например, у нас скоро будет журнал, посвященный Питеру. Составителем его будет Владимир Гандельсман. Будет выпуск, посвященный античности. То есть, у нас будет крен. Будет выпуск, посвященный проблемам перевода. Что касается этого журнала, то он первый номер, и он особенный. Но он еще особенный для нас тем, что он не явно, то есть, для внимательного читателя это явно, посвящен памяти одного человека - Льва Дановского. Замечательная подборка из неопубликованных ранее стихов открывает поэтический раздел, о котором прекрасная статья его друга Валерия Черешни присутствует единственная в отделе критики. Мы сделали так специально, что это единственная статья. И в подборке Владимира Гандельсмана есть два стихотворения, одно явно, другое не явно отсылающее к фигуре замечательного и, на наш взгляд, недооцененного и малоизвестного питерского поэта Льва Дановского, который умер почти год назад, 30-го декабря. И именно с этой смерти и началась идея журнала. Так случилось, что находясь в унылом состоянии, мы стали думать об этом новом союзе, а потом и о журнале. Так что фигура Льва, каким-то образом, кармически стала у истоков. Что касается других авторов, у нас есть, кроме прекрасных и любимых нами литераторов Нины Горлановой из Перми, Игоря Померанцева, Кирилла Кобрина, еще и Игорь Фролов, замечательный автор и не очень известный из Уфы. В поэзии Татьяна Куцубова является, может быть, менее известным именем, чем три остальные, но, на наш взгляд совершенно блистательным автором. И, кроме того, у нас кроме литераторов присутствуют фотографы, художники, будут музыканты. И Александр Генис здесь присутствующий. Что касается названия, то тут можно еще вот что добавить. "Стороны света" имеют не только географическое значение. Для нас важно еще и второе здесь слово свет. И в следующем номере у нас будут две статьи двух разных художников, питерского и московского. Имена я пока что не буду называть. Оба текста о свете. Александр Генис: Нам остается только назвать электронный адрес журнала в Интернете: www.stosvet.com Сегодняшний выпуск "Американского часа" завершит рождественская песня недели, которую представит нашим слушателям Григорий Эйдинов. Григорий Эйдинов: В этом году из лавины стандартных рождественских альбомов мне было нетрудно выбрать самый стоящий. Им стал диск джазовой супер-звезды Дианы Кролл, с незамысловатым названием - "Рождественские Песни" (Christmas Songs). В этом альбоме Диана не пыталась сделать что-то оригинальное, не старалась, как делают многие, стараясь выжать что-нибудь новое из уже тысячи раз выпущенных и перевыпущенных песен (в этом году даже американская почта продаёт рождественский сборник). Диана избежала и соблазна написать новые песни на старую тему. Вместо этого она просто зажгла свечи, нарядила ёлку и пригласила джазовый оркестр Клейтона-Хамильтонна, чтобы записать альбом классических рождественских песен - в своё удовольствие. Произошло это еще летом, в июне. Шесть месяцев спустя, альбом стал одним из самых успешных - коммерчески и художественно - в этом праздничном сезоне. Пожалуй, главная причина успеха в том, что Диана в первую очередь сделала джазовый альбом, а уж потом уже рождественский. Кроме классических американских рождественских песен, здесь есть и несколько редких жемчужин. Например - версия колыбельной Ирвинга Берлина, которую исполняет явно не разучившаяся наслаждаться новогодними праздниками джаз-дива Диана Кролл: "Считай не овец, а удачи" (Count Your Blessings Instead of Sheep). |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
