Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
23.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-02-05]
"Время Гостей"О русском пути, о патриотизме, о врагах России, о ее партнерахВедущая Анна КачкаеваАнна Качкаева: Сегодня у нас гость, прямо скажем, редкий (и он едет очень долго) - режиссер, председатель Союза кинематографистов Никита Михалков. Его еще пока нет в студии, но вот-вот должен добежать. "Мигалки", видимо, не помогают. И мы сегодня будем говорить о теме, которая довольно актуальна была на минувшей неделе. Конец недели был ознаменован дискуссиями, главным образом телевизионными, - о русском пути, о патриотизме, о врагах России, о ее партнерах. В канун 23 февраля, в воскресенье, началось вещание государственного патриотического канала "Звезда". Вот обо всем круге этих вопросов мы и попытаемся сегодня говорить с вами и с Никитой Михалковым. И вопрос вам, уважаемые слушатели: кого из современников вы считаете патриотами? А теперь несколько слов о том, почему мне кажется эта тема - тема патриотизма - сейчас чрезвычайно важна. Во-первых, накануне саммита Буш - Путин активно стали говорить о том, что же такое русский путь, каковы стратегические партнеры у России, и какой Россия должна сдавать экзамен, по мнению Запада - на демократию, на свободу слова, на экономические свободы - и должна ли? Вчера во "Временах" многие люди, которые размышляют на эту тему, - господа Проханов, Дыховичный, Гришковец, Жириновский, Дондурей, Бабурин - все обсуждали разные аспекты этой сложной темы - темы патриотизма. Одни предполагали, что патриотизма может деградировать так, что иногда можно свалиться в национальное самодовольство. Другие считают, что патриотизм - чувство иррациональное, связано с религиозным человеческим чувством. Третьи говорят, что в России патриотизм всегда связан с милитаризацией сознания. Четвертые настаивают, что патриотизм не стоит обсуждать в рамках жертвенности, смерти, врагов и границ, а хорошо бы говорить о воспитании человеческого достоинства, о праве на хорошую жизнь и на свободный выбор. Владимир Познер вчера цитировал Джефферсона, говоря о том, что "инакомыслие - это высшая форма патриотизма". А господин Дыховичный все время ссылался на Чаадаева, который писал, что "любя Родину, можно ее сильно критиковать". И у нас уже Петербург на линии. Владимир, я вас слушаю. Слушатель: Добрый день, Анна. Жалко, что Никиты Михалкова нет. Анна Качкаева: Сейчас он появится. Он обещал, и он едет. Просто даже "мигалки" не помогают в центре города справиться с движением. Слушатель: Я бы хотел узнать, кого он видит патриотом. Вот Явлинский, молодец, со своим последним заявлением мне понравился. А так мне ни один канал не нравится. Я вот хочу отключиться от антенны. Сегодня позвонил на Моховую. Надо ехать. 49 рублей за то, чтобы отключиться от антенны. Анна Качкаева: То есть вы на почве слишком большого патриотизма телевидение больше не хотите смотреть? Слушатель: Да, не хочу. Я лучше видеомагнитофон включу, хороший фильм лучше посмотрю, чем эту дребедень. Вот у вас сегодня канал РЕН-ТВ был в гостях. Ну, я вам звонил-звонил. Ну, это ж Чубайс, какие там племянники... Это же Чубайс руководит этим телевидением. Анна Качкаева: Я не так давно вернулась из Ханты-Мансийска, и наблюдала за тем, как современные молодые журналисты пытаются разговаривать о Родине, о патриотизме, какие темы берут, а какие опасаются брать. И надо вам сказать, что любопытная получается картина. Скажем, Урал - очень он такой жесткий, конкурентный, сильный. На Урале журналисты не опасаются говорить о патриотизме, о том, что это за понятие, о ксенофобии, о национальной розни, о проблеме мигрантов. А, скажем, на юге России - где все, то, что я перечислила, животрепещущая проблема. Но там в информационном поле и в информационном потоке темы эти не возникают, что довольно странно. Пока еще не ясно, как себя проявят телевизионщики Дальнего Востока и Сибири. Но, тем не менее, вот эта разница в восприятии страной темы этой сложной, она очевидна, и главное, патриотизма одного на всех, точно совершенно, не бывает. Станислав из Московской области, пожалуйста, вы в эфире. Слушатель: Добрый день. Вы знаете, ответить на ваш вопрос - кого можно из современников назвать патриотами? - очень затруднительно, мне кажется. К сожалению, сейчас время такое - установилась власть денег. И вот все власть имущие, которые сейчас находятся у руля, так сказать, у штурвала государственного корабля, несмотря на то, что они заявляют о своем патриотизме, к сожалению, веры им нет ни на грош. Ведь известны случаи, что у них почти у всех двойное гражданство, детей устраивают в заграничные университеты. О каком патриотизме можно говорить?! Анна Качкаева: Вот тут у нас Софья Александровна пишет: "Нет у нас патриотов в стране. Тем более что Никита Михалков - уж это личность одиозная, то есть двуличная". А вот очень любопытное суждение: "Почему инородцы, такие как Рогозин, Бабурин, Солженицын, так пересаливают по поводу русского характера?". Хотелось бы какого-то разъяснения, что вы имеете в виду. Что значит - инородцы? И что такое - пересаливают? "Анна, вы проговорились, что у Михалкова "мигалка", а почему? Может быть, это только у патриотов "мигалка", интересно было бы узнать. Ирина". Ну и этот вопрос мы зададим Никите Сергеевичу. "Собеседник крутой, - пишет мне Ольга. - Качкаевой, наконец, удастся заткнуть рот". Это Никита Сергеевич, видимо, мне должен рот заткнуть. "Будем надеяться, что он ее, наконец, поставит на место". Ну, вы знаете, я не для того приглашаю гостей в студию, чтобы мы друг другу затыкали рты и ставили на место. По-моему, это совершенно непродуктивно. Лучше все-таки разговаривать. "Уважаемые дамы и господа (господ еще пока нет), вопрос ваш - кто сегодня является патриотом в России? - актуален, на него ответить по существу нельзя. К этому слову относятся сейчас как к ругательному". Да. На мой взгляд, это довольно печально. Так же как и к слову "демократия" относятся как к ругательству. "Патриотизм - это не то, что ты любишь страну, в которой ты родился. Я бы назвал патриотом России Путина, Лужкова, Никиту Михалкова и графа Сморчевского". "Отвечаю на ваш вопрос, - пишет нам Екатерина. - Патриоты России - это Сталин, который выиграл войну, Сахаров, и уж меньше всего семейство Михалковых". Любопытное, однако, мнение: Сталин и Сахаров - одинаково патриоты. Галина из Москвы, мы вас слушаем. Добрый день. Слушатель: Добрый день. Вы знаете, кто-то очень здорово сказал: "Кто живет без печали и боли, тот не любит Отчизны своей". Вот я бы это отнесла абсолютно ко всем думцам. Они живут действительно без печали и боли. Вот когда смотришь на эту всю камарилью, становится до такой степени мерзко и противно, что просто действительно хочется выбросить телевизор, чтобы лишний раз не натыкаться на этих людей. Анна Качкаева: Галина, а все-таки вы видите среди своих сограждан (я не говорю о политиках) людей, которых вы можете назвать патриотами? Слушатель: Вы знаете, конечно, в каждой душе должна жить какая-то честность, скромность и, скорее всего, инакомыслие, в сравнении с теми людьми, с которыми приходится сталкиваться, смотря на них по телевизору. Я, например, абсолютно точно, инакомыслящий человек по отношению к этим людям. Я не знаю, может быть, во мне нет патриотизма, но я всю жизнь работала и жила скромно, никуда не рвалась, ни в какую партию, никакую карьеру не строила. Поэтому я не знаю. Вот это, вероятно, и есть чувство патриотизма. Оно маленькое, но... Анна Качкаева: То есть патриотизм для вас, в общем, - нормально работать... Слушатель: Да, жить скромно, честно, никуда ни рваться, ни к какой карьере. Анна Качкаева: Понятно. А как вам кажется, в понятие "патриотизм" включается гражданское чувство, нужно хотеть, чтобы Родина была лучше? Слушатель: Вы знаете, оно рождается, это чувство, оно чем-то должно быть вызвано. А если оно ничем не вызывается... Вот сейчас, я считаю, что пенсионеры, они охвачены этим чувством патриотизма. Не потому что у них что-то отобрали, а просто они честно работали - и получили, извините, по мордам, очень грубо выражаясь. Анна Качкаева: То есть люди, по вашему мнению, выходящие на улицы и на митинги, - это патриоты? Слушатель: Да, если ими руководит какое-то чувство честного отношения к жизни, к справедливости - вот это, я считаю, уже и есть чувство патриотизма. Анна Качкаева: Благодарю вас. И Наталья из Москвы, вы в эфире. Здравствуйте. Слушатель: Добрый день. Я считаю, что самую большую опасность, как для всего мира, так и для России, в частности, представляет религиозный экстремизм. И поэтому патриотизмом будет в наше время именно умение разоблачить этот религиозный экстремизм, обличить его. А для этого нужно православно крещеным верующим хорошо знать свою веру, в точности, на должном уровне, и суметь погасить этот экстремизм. И вот, в частности, на выставке "Осторожно! Религия" в Музее Сахарова художники своими экспонатами как раз тоже выявили эту болезнь, обличили ее. И когда говорят, что они, видите ли, ну, сравнивают, что как мать оскорбляют, так и художники оскорбили церковь-мать, это неправда. Если художник показал, как дети оскорбляют свою мать, то виноват ли в этом художник?! Анна Качкаева: Наталья Николаевна, мы вас слушаем. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, я не соглашусь с предыдущей слушательницей. И Спаситель, рекламирующий кока-колу, это, конечно, может любого верующего, в том числе и меня (я поддерживаю алтарников, которые это сделали), вызвать на подобный поступок. Но речь не об этом. Я считаю, что, во всяком случае, ни Путин, и ни его окружение - деловые чекисты, которые страну, как ресурс, для собственной наживы используют, они, конечно, не имеют решительной задачи уничтожить Россию, а уничтожают, поскольку на нефтегазовом паразитизме зарабатывают. И принципиально не способны, в силу определенных причин, отстраивать страну. То есть насколько возможно они будут ее умерщвлять. И ядерные запасы, конечно, будут контролировать. Но Запад добивается усиленно потери, но только для того, чтобы наживать. Большинство населения антидержавной риторикой оскорблено. И я, например, вижу... если вы знаете, событие произошло, когда генерал-полковник Ивашов, председатель Военно-державного Союза России, не был допущен (НТВ показывал) к акции, которую они проводили, и из многих регионов были люди. Вот эти люди и будут поднимать, то есть державники, национал-патриоты. Как вам, нравится, не нравится, но Россия с православным знаменем... Анна Качкаева: Так. Православное знамя и русские. А вы полагаете, что все остальные не имеют права считаться патриотами? Слушатель: Почему?! Вы знаете, вот всегда из-за этого могут распри возникнуть в стране. Но, знаете, когда народ в большинстве - вы ведь тоже взрослый человек, понимаете - поставлен на грань выживания, а большинство - это та Россия, которая всегда сплачивала, этого униженного состояния они не потерпят. Вот в среду собираются у Малого театра в 12 часов... Москва друг другу звонит: антисемитская манифестация. Я сама в шоке. Погромы начнутся... а я казачка, у меня внешность - меня с еврейкой путают, и тоже убьют, если что начнется. Но деваться куда? Ну, в нищете люди. Они это сделают. Масонская литература, они все читают, Народное радио это делает. Будет русским хорошо - будет всем хорошо. Унизили. И определенная группировка взяла средства - ну все это уже обсуждается. Погибнем все, потому что русская дубина страшна. Анна Качкаева: "Самый главный патриот - Рыжов Юрий Алексеевич, Рыжков Владимир, Немцов и Явлинский. Не патриоты - Михалков, Бабурин, вся партия "Родина", Жириновский", - так считает Анна Ивановна. Для Елены Александровны патриотами являются Юрий Афанасьев, Сергей Ковалев, из молодых - Гайдар ("они радеют о своей стране"). "Анатолий Собчак, Михалков, Чубайс, Гайдар, Явлинский и Василий Аксенов - это все те, кого я считаю демократами и патриотами". Обращаюсь к Ольге. Ольга, я понимаю, что вы моя постоянная слушательница, и вам не нравится все, о чем бы я ни рассуждала - о патриотизме ли, о телевидении ли. Вы можете меня просто не слушать. И Юрий из Москвы, вы в эфире. Добрый день. Слушатель: Добрый день. Вы знаете, назвать патриотом кого-то сложно конкретно. Потому что самый настоящий патриотизм происходит в человеке тихо. А вот кампания подменять ненависть к другим любовью к своим - это, по-моему, к патриотизму не относится. А вот когда придет Никита Сергеевич Михалков, может быть, вы спросите у него, почему в великом русском языке есть только прилагательные "русская", "русский", но нет сущего - предмета обожания, так сказать. Может быть, он объяснит этот казус. Вот как можно быть патриотом к прилагательному? Ведь это довольно странная вещь. Анна Качкаева: Подождите, а "Родина" - это разве прилагательное? Слушатель: Нет, Родина у каждого своя. Вот у Суворова, например, у него отец был армянином, у Кутузова - мордвином, так они были русские или армяне... Анна Качкаева: Юрий, вы знаете, меня это все время тоже изумляет. Почему, когда мы начинаем разговаривать о патриотизме, мы все время скатываемся к определению национальности - еврей, армянин, татарин, русский? Но ведь все мы живем и говорим на одном языке, у нас есть общие традиции, общая история. Разве нас не объединяют чувства по отношению к малой родине, к большой родине, к истории, к тому, чтобы эта родина была лучше? Разве это не так? Слушатель: Тогда это вопрос эстетики просто, культуры. Но "патрио" именно "отчизна", "источник" - это все-таки имеет какую-то национальную окраску. Но я говорю про патриотов, которые призывают нас с "Русского взгляда", например, и прочих доморощенных, "квасных патриотов". К чему у них направлена любовь, если в русском языке сущего, существительного нет? Анна Качкаева: Я спрошу у Никиты Сергеевича, что он по этому поводу думает. Хотя, конечно, он не лингвист, и тут, наверное, удобнее задавать этот вопрос специалистам. "В наше время никого не вижу патриотом страны, тем более одиозную фигуру Михалкова. Ничего он для страны не сделал". Да ведь мы же и не призываем считать его патриотом. Он просто как гость, который, я надеюсь, все-таки доедет до нашей студии, собирался вместе с вами разговаривать на эту тему. "Патриот России - это Зюганов, поэтому его никуда не пускают - ни на телевидение, ни на радио. Познер его было пригласил - и закрывал рот". Ну, тут я с вами не соглашусь. У Геннадия Андреевича все-таки есть возможность появляться в эфире, в том числе на "Первом" канале. Из Петербурга Надежда, мы вас слушаем. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте, Анна. Спасибо большое за ваши передачи. Отвечаю на ваш первый вопрос. Михалков и его вся семья - я не считаю, что это патриоты. Анна Качкаева: Да мы сейчас не про них. Слушатель: Но вы же задали вопрос - кого вы считаете патриотами? - вот я и отвечаю. Михалкова и всю семью я не считаю патриотами. Патриоты не такие, у них другие лица, у патриотов. Анна Качкаева: А какие у них лица? Слушатель: Во-первых, давайте начнем хотя бы с папы, ныне живущего. Папа служил всем властям... Анна Качкаева: Надежда, понимаете, не очень это хорошо - Никита Сергеевич еще не дошел к микрофону, он не может вам ответить. Тем более, здесь нет его папы. Слушатель: Я знаю, что он мне ответит. Анна Качкаева: Когда мы все знаем, иногда получается невпопад. Всегда лучше сомневаться. Давайте все-таки попробуем ответить на вопрос: кого из современников вы считаете патриотами? Слушатель: Хорошо. Я бы ответила так, что все, кто полег за нашу Родину в 1941-1945 годах, безызвестные ребята - вот эти. Анна Качкаева: Правильно. Слушатель: Вот я их считаю патриотами, которые ничего уже ответить никому не могут, они просто выполняли честно свой долг, молча и честно. Вот и все. И они выполнили его. А теперь их поставили на колени. Это раз. И второе. И если Никита Сергеевич появится, задайте ему, пожалуйста, вопрос такой. Он икону отсуживал у православного прихода, вся его семья Михалковых, так вот не лучше бы, не патриотичнее было бы подарить, допустим, и написать, что "в дар приносит семья Михалковых такому-то приходу такую-то икону"? Анна Качкаева: Я знаю, что там была проблема с наследством Кончаловского. Про икону я не очень хорошо знаю, но обязательно сейчас поинтересуюсь. Ну, вот, наконец, сегодняшний наш гость, прямо скажем, редкий. Доехавший наконец... Никита Михалков: Доехал до Свободы. Анна Качкаева: Тут уже поинтересовались: только у патриотов "мигалки" или как? Вас про разное спрашивали, Никита Сергеевич. В том числе, перечислив патриотов современных, почему-то вас называли очень мало, и как раз в числе патриотов многие из наших слушателей вас не называют. Как вы думаете, почему? Вы-то, по-моему, как раз себя считаете патриотом. Никита Михалков: А я вообще, знаете, не задумываюсь о том, считают меня патриотом или нет. Это такое дело внутреннее, интимное. И, так сказать, существовать по ярлыку, который тебе приклеили или ты сам перед собой выдвинул и тащишь, как хоругвь, это, в общем-то, по-моему, дело бесперспективное. Анна Качкаева: Соглашаясь прийти ко мне в эфир, вы, смеясь, сказали, что "давненько я не был в логове, врага". Правильно, что вы, наверное, не вешаете на себя никаких ярлыков, но, тем не менее, человек с вашим отношением к России, с любовью к традициям, к православию, полагает себя патриотом. Почему ко всему иностранному, или американскому, в частности, вы относитесь как к вражескому? Никита Михалков: А кто вам такое сказал? Анна Качкаева: Это была шутка, когда вы комментировали ваш возможный приход на станцию? Никита Михалков: А вы меня вот так воспринимаете человеком, который может сказать, что "пойду к врагу, на станцию Свобода"? Я представлял бы узко медицинский интерес для радиослушателей, и думаю, что и для вас тоже. Анна Качкаева: Это правда. Никита Михалков: Другой разговор, что я считаю, что тенденции, которые существуют здесь, и, скажем, последние передачи, по крайней мере, которые касались меня, они были для меня... по отношению ко мне, во всяком случае, достаточно, так сказать, нелицеприятные что ли, или однобокие, будем так говорить. Поэтому я пошутил. Но глупо... Анна Качкаева: Глупо, глупо. Хорошо. Ваш брат снимает трогательное кино о Юрии Андропове. Вы на том же самом канале "Россия" рассказываете и реабилитируете, по сути, "белое движение". А "западники" у вас в семье есть? Никита Михалков: Вот опять этот ярлык. У меня западник в семье мой младший внук Сережа - он очень любит Человека-паука. Вы хотели бы, чтобы я на таком уровне с вами разговаривал? Анна Качкаева: Тогда давайте разговаривать о том, что хотели услышать радиослушатели. Вот сейчас одна из женщин, которая дозвонилась в эфир, сказала, что ваша семья отсуживала икону у прихода. "Не лучше ли было бы ее подарить приходу?". Я не знаю, честно говоря, этой истории. Если это так, то поясните. Никита Михалков: У нас есть такая замечательная традиция национальная: то ли он шубу украл, то ли у него сперли, но все равно что-то нехорошее было. Никогда наша семья икону у прихода не отсуживала. И мне было бы очень интересно посмотреть на документы. Должны же быть какие-то документы суда. Я просил вернуть в семью четыре иконы, написанные нашей родней, нашими предками. Одной из них был один из моих предков благословлен на фронт, другой был благословлен на женитьбу. И эти иконы, которые носили семейный характер, я просил Рыбинский музей вернуть в семью. Я не просил ни фарфор, ни венецианское стекло, ни живопись, ни библиотеку и так далее, ни даже имение, а просто семейные реликвии. Потому что считаю, что если икона существует, и тем более писана твоим предком, хорошо бы, чтобы она работала - и работала в семье, вот и все. Ни с кем не судился по этому поводу. И не вижу в этом ничего плохого. Притом я предлагал это сделать, так сказать, на взаимовыгодных условиях, чтобы четыре иконы писанные предками, оказались у меня. Вот и все. Анна Качкаева: Понятно. Я думаю, что этим ответом наше слушательница удовлетворена. Хотя, наверное, задала бы еще какие-то уточняющие вопросы... Никита Михалков: Я бы хотел, чтобы эта слушательница, если она имеет какую-то информацию, чтобы она поговорила с теми, кто эту информацию ей дал, и могла бы упрекнуть этих людей в их достаточной, так сказать, приблизительности в отношении к этому вопросу. Анна Качкаева: И, тем не менее, вот здесь почти сотня уже сообщений на пейджер на не понравившийся вам вопрос о том, кого из современников считать патриотами. Слушатели отвечают по-разному. Патриотами называют Сталина, Сахарова, Гайдара, Явлинского, Рыжкова, Афанасьева, Путина, Чубайса, Ходорковского. Как вам такой набор? Никита Михалков: Ну, это набор очень естественный для времени, как говорил Грибоедов, "колебания умов, ни в чем не твердых". Поэтому каждый ищет патриота на той кухне, на которой он сам сидит. Я считаю, что патриот - любой из тех, что придерживается точки зрения, связанной с просвещенным консерватизмом для России. На мой взгляд, это единственно реальное, правильное и позитивное что ли движение и течение для России - просвещенный консерватизм. То есть корневая система - в почве, а крона видит мир, чувствует воздух, реально и по-молодому ощущает движение этого воздуха, но все решения по поводу того или другого принимает, все-таки исходя из тех традиций, которыми питается корневая система. Вот и все. Анна Качкаева: Вы как полагаете, патриотизм - это слово, сейчас - составляющее идеологии, если она вообще есть у государства? Никита Михалков: Я думаю, что просто патриотизм, как слово, оно девальвировалось, так же как и слово "демократия", так же как и слово "либерализм". Это все слова, слова, слова, и более ничего. Я просто думаю, что реальная возможность ощутить, что же такое твое Отечество, - это понимать и чувствовать вот это огромное дыхание его масштабов, его просторов, и не зацикливаться, так сказать, в движениях и реформах между Москвой и Санкт-Петербургом в "Красной стреле", или еще там есть Давос. А все остальное - это как бы где-то там, мы еще до этого доедем. Если этого не чувствовать, вот этой обратной связи, то мы можем бесконечно называть определения и прицеплять ярлыки, но толку от этого не будет никакого. Анна Качкаева: Сегодня мы обсуждали начало вещания нового канала "Звезда". Он заявлен как национальный, государственно-патриотический. Одновременно его создатели говорят, что он добрый, с минимум программ об армии, который, к тому же, будет реализован как коммерческий проект. Один мой коллега в этой связи сказал, что "когда кто-то кричит о патриотизме, то либо уже украл, то либо собирается украсть". Вы верите в перспективу государственного патриотического канала? Никита Михалков: Я просто не верю в государство, которому необходим какой-то канал для того, чтобы воспитывать патриотизм. Государство должно всем своим существованием создавать атмосферу, в которой будут расти дети, ощущая то, где они живут, и любя ту страну, в которой они находятся, и хотя жить в ней дальше, и рождать детей, и внуков, чтобы они жили дальше в этой же стране. Превентивные меры - вот тут канал, а здесь давайте сделаем... Акции хороши в таком государстве, как Ватикан или Монако. А акция в такой стране, как Россия, она как бы как волна, знаете, она так затихает где-то ближе к Туле - и все заканчивается. Нужно ощущать, я повторяю вам, дыхание, огромное дыхание страны. Почему я и предлагал, допустим, заседания правительства проводить не только в Москве, а взять да и поехать во Владимир или в Караганду, или еще куда. Анна Качкаева: А что вас не послушали-то, как вы думаете? Никита Михалков: А почему меня должны слушать? Анна Качкаева: Ну так... Никита Михалков: Там есть, кого слушать. Анна Качкаева: Ну, вы не самый последний человек, можете посоветовать, с президентом видитесь. Никита Михалков: Вы знаете, есть замечательная, великая, гениальная в Писании фраза: "Мое время еще не пришло, а ваше всегда время". Анна Качкаева: Несколько лет назад (это просто сразу аллюзия), когда по стране катали "Сибирского цирюльника", и вы были в этой студии, тогда в залах в Киеве и в Казахстане аплодировали вашему выезду на белом коне на Ивановскую площадь. И мне кажется, вам льстили тогда вопросы о возможном президентстве. (Это к вопросу о Писании). Вы довольны тем, как нынешний президент Путин распоряжается в стране? Никита Михалков: Я считаю, что лучшее, что сделал Ельцин в свое время, это то, что он не бросил страну на "орла-решка", а привел конкретного человека. Мне очень импонирует внутренняя структура и харизма Путина. Мне нравится то, что он говорит, и то, как он думает. И мне не нравится, что то, что он говорит, и то, как он думает, практически выполняется на очень малое количество процентов. Потому что все, что он говорит, на мой взгляд, абсолютно правильно, и с ним согласны, я думаю, в стране. И беда в том, что в результате этих слов они не превращаются в дело. Когда я приношу ему бумагу, им подписанную, и на ней стоит... Анна Качкаева: А какая была последней? По поводу чего? Никита Михалков: Это бумага, связанная с Фондом культуры. Ну, ничего, так сказать... Анна Качкаева: Ничего судьбоносного? Никита Михалков: Ну, у Фонда культуры есть жизнь, какие-то проблемы. Анна Качкаева: А эту бумагу обязательно Путину надо нести? Никита Михалков: Ну, в этой ситуации, да. И она подписана им 12 марта 2003 года, а я приношу ему эту бумагу в 2005 году, то это нехорошо, это неправильно, что я ту же бумагу приношу через два года. Знаете, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Если было бы написано "Нет" - ну, понятно, что нет. А когда она подписана... Вот это вялотекущее и такое зыбко неощутимое, неосязаемое состояние, оно очень, на мой взгляд, опасно. Оно опасно, потому что именно за этой зыбкостью вырастают совершенно другие, твердые и очень конкретные силы. Анна Качкаева: То есть он слабый управленец, по-вашему? Никита Михалков: Нет, я так не думаю. Я считаю, что, на мой взгляд, он слишком либерален в отношении к тем, кто должен выполнять его указания. Анна Качкаева: Но он патриот? Никита Михалков: Да, безусловно. Анна Качкаева: Светлана Филипповна из Москвы, мы вас слушаем. Слушатель: Добрый день. Мне ужасно не повезло, что я должна говорить после Никиты Сергеевича. Потому что я на 99 процентов согласна с тем, что он сказал. А о том, что мне на 1 процент не понравилось, я потом скажу. Я вообще не выношу разговора о патриотизме. По-моему, мы единственная страна, где этот вопрос постоянно мусолят и делят людей на патриотов и не патриотов. А, по-моему, тут должно быть другое деление: люди порядочные, добрые, сочувствующие, помогающие друг другу, честно работающие. Вот, наверное, эти люди любят свою страну. И потом, мне кажется, у нас единственная страна, где делятся понятия "родина" и "государство". Я вам честно скажу, я государство свое презираю, просто презираю. Это что-то страшное. Анна Качкаева: Спасибо, Светлана Филипповна. Это очень любопытная мысль. Вот Никита Сергеевич улыбнулся. Никита Михалков: Светлана Филипповна, дело в том, что вообще деление людей на патриотов - не патриотов, оно само по себе бессмысленно, по-моему, бессмысленно. Потому что за этим есть какая-то огромная ущербность: "я патриот - я не патриот". Ты хочешь здесь жить, Господь управил так, что ты здесь родился, ты хочешь, чтобы твои дети жили... ты хочешь, чтобы они жили здесь? И ты должен следовать тому - своим желаниям и возможностям, для того чтобы здесь тебе, твоим детям и внукам было жить хорошо. А когда вы говорите, что вы презираете государство: "Родину люблю, а государство презираю", - ну, вы знаете, мы же сами кузнецы своего несчастья. Нам же наше государство не американская разведка прислала, мы сами его создаем. И сами, как весь советский народ, создаем себе трудности, а потом героических их преодолеваем. Я просто думаю, что у нас смещены критерии, и мы с огромной как бы верой кидаемся в любую сторону. Вы знаете, в одной летописи XII века было написано, что что-то не получилось, потому что делалось с тяжким, звероподобным рвением. Вот мы блага желаем с тяжким, звероподобным рвением. Михаил Сергеевич Горбачев запретил алкоголизм - и в результате этого вырубили виноградники. Это неправильно. Я настаиваю на том, что просвещенный консерватизм и ровное дыхание - это единственно возможное, правильное и полезное для нашего Отечества состояние. Анна Качкаева: Мы немножечко уйдем от патриотизма, потому что много очень звонков, собственно, и вопросов в связи с вашими прямыми обязанностями - по Союзу кинематографистов. Вот один из наших слушателей спрашивает: "Почем столько обиженных киноакадемиков на могли попасть на церемонию "Золотого орла"? Считается, что Михалков сводил счеты". Никита Михалков: Ну, вообще-то мне как бы казалось, что я... Вы знаете, у меня рост 187 и свои зубы пока еще, и поэтому мне сводить счеты по любому поводу, тем более не допускать на "Орла", совсем было бы бессмысленно. Я не занимался билетами, не я этим занимался, были эти билеты ограничены. Я готов каждое недовольство рассматривать в отдельности, но я абсолютно никогда не ведал этим, и ведать этим не должен, по идее. Моя задача была все это организовать. Поэтому я прошу, тем не менее, прощения и извинения перед теми, кто обижен, но думаю, что в каждом конкретном случае есть свои причины. Анна Качкаева: "Проданы акции Киноцентра, так и не ясно кому", - спрашивает вас Галина. Никита Михалков: Они проданы владельцам сегодняшнего Киноцентра, которые купили 68 процентов акций наших коллег... Анна Качкаева: Там клуб "Арлекин", да? Никита Михалков: Да... наших коллег, которым мы предлагали продать акции Союзу кинематографистов. Они нам отказали, но продали эти акции людям, не имеющим отношения к кинематографу. Анна Качкаева: И это означает, что судьба Музея кино теперь в их руках? Или вы все-таки принимаете участие в судьбе этого музея? Никита Михалков: Это очень обидный для меня вопрос. Потому что вся такая демагогия и такое возмущение по поводу меня и музея абсолютно несправедливы. Потому что мало того, что мы, продав акции за 6 миллионов, 3 миллиона зарезервировали до момента, пока музей не будет выведен оттуда, хотя мы абсолютно не обязаны заниматься Музеем кино - это федеральная собственность... Музей кино принадлежит Министерству культуры Российской Федерации, и это не наше дело заниматься музеем. Это все равно, что защищать, скажем, Студию Горького или Студию "Мосфильм". Но, тем не менее, мы зарезервировали 3 миллиона долларов до момента вывода музея. Мало того, я договорился с Владимиром Владимировичем Путиным относительно того, что если будет акционирована Студия Горького, то на Студии Горького специально, кто бы эту студию ни купил, будет зарезервировано место и помещение полное, со всеми удобствами и необходимостью для Музея кино. Тем более что Студия Горького должна праздновать свое 90-летие, рядом находится ВГИК, и место для Музея кино рядом со ВГИКом, я думаю, самое идеальное. Если руководство Музея кино не захочет туда переезжать, у них будут свои проблемы и свои идеи, то ради Бога. Но все, что возможно... Вы знаете, вот эти редкие встречи и возможности договариваться в каких-то глобальных вопросах с руководством страны я мог бы использовать совершенно в других... наверное, для друзей, для себя. Тем не менее, я действительно очень не хочу, чтобы Музей кино имел бы хоть какую-то опасность быть брошенным или забытым. Анна Качкаева: Но вы должны, наверное, принять резоны директора Музея кино по поводу того, что в любой частной студии такому общественному музею, которое, в общем, для небольшого количества людей, может оказаться неуютно, и не известно, что владелец в итоге через год-два, даже под вашим патронажем, сделает с таким музеем. Никита Михалков: Вы знаете, ведь он остается музеем федерального значения. Если любой владелец, который берет Музей кино под свое крыло, а Музей кино является, так сказать, федерального значения институцией, то это проблемы, которые будет этот владелец решать с федералами, то есть с государством. А принимать по этому поводу свои решения, или соглашаться, или не соглашаться - это вообще не моя компетенция. Я делаю все, что в моих силах. Разместить Музей кино в Кремле я не смогу при любых условиях, как бы ни хотелось это дирекции этого музея. Равно как очень трудно будет его разместить, скажем, в Мавзолее или в других местах, где, наверное, было бы удобно находиться. Но если есть добрая воля, есть предложения, которые связаны с тем, чтобы этому музею... Если они откажутся - это их воля, и я с огромным удовольствием буду продолжать настаивать на том, чтобы Музею кино выделили какое-нибудь помещение. Но мне кажется, что, скажем, Студия Горького - это идеальный вариант, или Студия "Мосфильм", если у них... Анна Качкаева: Все-таки Студию "Мосфильм" вы рассматриваете? Она все-таки пока не приватизирована, и, вроде бы, ее не собираются... Никита Михалков: Дело в том, что я не могу навязать руководству "Мосфильма" разместить у себя Музей кино. Это же не моя прерогатива. Я знал, что акционируется Студия Горького, и попытался сделать все, если она будет акционирована, чтобы там было зарезервировано место для Музея кино. Если господин Шахназаров видит возможности, и они найдут возможность для того, чтобы разместить Музей кино, я буду четырьмя руками и ногами голосовать за то, чтобы это было так. Анна Качкаева: Ну, хорошо. А что у нас с Домом кино? Все поговаривают, что его снесут и в чьих-то интересах там нечто новое будет построено. Никита Михалков: В чьих интересах нечто новое будет построено? Давайте конкретно уж говорить. Анна Качкаева: Ну, в интересах вашего зятя, так, кажется, говорили. Никита Михалков: Это вы... Анна Качкаева: Еще раз говорю, Никита Сергеевич, говорят. Не хотите, не отвечайте. Никита Михалков: Нет, дело не в этом. Я с удовольствием отвечу. Вот на заборе что написано, а там дрова. Про меня писали, что я владею заводом сахарным в Ульяновске. Я никогда в жизни там, на этом заводе не был, не знаю, где он находится. Анна Качкаева: Ну, там ваш помощник трудился при Шаманове, Никита Сергеевич, ну, будьте уж... Никита Михалков: Одну секундочку, что значит... Анна Качкаева: Там же трудился при Шаманове ваш сотрудник, ваш помощник? Никита Михалков: Какой мой сотрудник? Анна Качкаева: Господин Пиорунский. Никита Михалков: Господин Пиорунский, который четыре года назад уехал к Шаманову, он ушел из вице-президентов Фонда культуры, из секретарей Союза кинематографистов и стал трудиться у Шаманова. Он не оставался моим помощником, трудясь у Шаманова. Он был выбран Шамановым, и с момента, как он был выбран Шамановым, за него отвечает Шаманов, а не я. Я его не усыновлял, ни удочерял, у нас с ним нет тайных, так сказать, интимных отношений. И отвечать за каждого, кто работал когда-то у меня и сейчас работает в другом месте, по крайней мере, я считаю просто бессмысленным. Анна Качкаева: Хорошо. Никита Михалков: А что касается Дома кино, знаете, Дом кино должен быть реконструирован. Проблема Дома кино, как и проблема нашей всей страны, - мы принюхались и привыкли к мерзости запустения. Когда вы входите (да простят меня радиослушатели) в казарму со свежего воздуха, то вы ощущаете некий дискомфорт. Ну, через 25 минут вы сами собственно являетесь, так сказать, источником этого амбре в этой казарме. Если мы не понимаем, что так жить, как мы живем, невозможно, если мы не замечаем грязных полов, ужасающих туалетов, не работающей воды, не работающих эскалаторов на любом из вокзалов, которые существуют сегодня, когда мы привыкаем к мерзости, и она для нас становится частью нашей жизни. Требовать, чтобы нас кто-то уважал, если мы сами себя не уважаем, невозможно. Можно продолжать ремонтировать на веревочках, на скотчах, на ленте изоляционной Дом кино. Анна Качкаева: В общем, короче, реконструирован будет? Кем? Какие будут инвесторы? Это что, будет тендер, видимо? Никита Михалков: Конечно. Это будет решать пленум или секретариат Союза, будут представлены им разные проекты, и они могу сказать "да", а могут сказать "нет", и, значит, он не будет реконструирован. Но я думаю, и я абсолютно убежден, что единственная возможность выжить сегодня - это двигаться навстречу будущему, а не ждать, пока оно тебя придавит, это будущее, провалившимися потолками. Анна Качкаева: Вот мне тут напомнили, что зять ваш Альберт Баков, в Ульяновске он тоже все-таки какую-то должность занимал. То есть не так все это просто. То есть если Пиорунского не усыновляли, то... Зять там служил? Никита Михалков: Дело в том, что он сначала работал у Шаманова, а потом стал моим зятем. Не надо путать причинно-следственные связи. Кроме того, он уже четыре года там не работает... Анна Качкаева: А зятем продолжает быть, и слава Богу. Никита Михалков: И слава Богу. Анна Качкаева: Хорошо. Тогда более приятная для вас тема про "Статского советника". Никита Михалков: Аня, голубка моя, для меня нет неприятных тем, вы поймите. Для меня неприятных тем нет. Анна Качкаева: Да-да-да. Никита Михалков: Объясняю вам почему. Хотите знать почему? Анна Качкаева: Да. Никита Михалков: Потому что не страшно быть нелюбимым ни за что. Страшно, когда есть за что не любить. Анна Качкаева: Хорошо излагаете. Так вот, вы же снимаетесь в "Статском советнике", да, по Борису Акунину? Никита Михалков: Да. Анна Качкаева: Вы там кого играете? Никита Михалков: Пожарского. Анна Качкаева: И говорят, что вы настаивали на изменении финала. Никита Михалков: Настаивал. Анна Качкаева: Почему? Никита Михалков: Потому что считаю, что уход Фандорина по третьей позиции, так сказать, "не буду с вами работать, потому что вы мерзавцы", неправилен, он не мужской, он не профессиональный. И человек, который берет на себя ответственность за судьбу тех или иных людей, тем более в таких вещах, как сыск, не может и не имеет права отказываться от своего призвания, если он умеет это делать, и должен сказать: "Хорошо. Я вас не люблю, но за мной стоят те люди, за которых я отвечаю. И я буду служить на своем месте". Анна Качкаева: Так переделали в итоге финал? Никита Михалков: Да. Анна Качкаева: Итак, уважаемые слушатели, мы, все-таки вернемся к вопросу, который вам задавали: кого из современников вы считаете патриотами? На мой взгляд, абсолютная разруха в головах. По-прежнему от Сталина до Сахарова, от Ходорковского до Михалкова, хотя семью не любят. Розалия, вы в эфире, пожалуйста. Слушатель: Для того чтобы какое-то определение внести, человек патриот или не патриот, надо знать его творчество. Вот по "Первому" каналу в конце прошлого года проходили фильмы Никиты Михалкова о русской эмиграции. Анна Качкаева: На "Втором" канале только, на канале "Россия". Слушатель: Вы знаете, великолепнейшие фильмы. И я думаю, если человек так чувствует русскую душу и так ее преподносит, я считаю, что он вправе называться патриотом России. Кроме того, я хотела бы еще назвать Юрия Афанасьева, Григория Явлинского, Сергея Глазьева. И еще долго можно перечислять. И спасибо, что вы меня выслушали. Анна Качкаева: Благодарю вас. Кстати, по поводу вашего сериала о "белом движении". Прокуратура уже который год отказывается реабилитировать адмирала Колчака, о котором вы с симпатией говорили. Почему вы-то голос не возвысите? Никита Михалков: Я возвысил его. Куда дальше-то? Я сказал все, что я думаю об этом деле. У прокуратуры свои по этому поводу соображения. Вы понимаете, как только я начну оценивать то, что я делаю, с точки зрения: патриотично это, не патриотично, - вы знаете, я сразу себя чувствую на уроке продленного дня в школе... Я делаю то, что я думаю, и я говорю то, что мне кажется, и я пытаюсь выражать мои мысли открыто, так, как я воспитан. Избави Бог, чтобы я это выдвигал как обозначение как бы меня патриотом. ...Объясню сейчас еще проще. Я делаю то, что я не могу не делать. И в этом нет ни мужества, ни эпатажа, ни попытки кому-то что-то доказывать. Как соловей, он поет и поет весной, пока поется, и поет то, что он поет, он не может петь по-другому, и поет вот это. Я пою вот это, мне это близко, мне это дорого. Я никого не заставляю быть таким, как я. Я никого не заставляю думать, как я. Но я живу здесь, и я об этом хочу говорить, потому что я это люблю... Ведь что такое шовинизм. Когда я говорю, что я лучше других. А когда я говорю, что я вот такой, и я предлагаю вам любить то, что люблю я, как люблю я, и готов любить ваше, как любите вы, - вот это и есть патриотизм. А не попытка сказать, что "мы лучше, чем вы, вот мое лучше, чем ваше". Я люблю жить в этой стране, и она для меня единственное, что у меня есть. И поэтому для меня история ее в тех аспектах, в которых она была попрана, и что мне было интересно, это знаково для меня, попытаться для себя разобраться, насколько это так или не так. Если моя точка зрения оказывается для кого-то патриотической, так это не моя проблема, а тех, кто оценивает это так. Я просто по-другому не могу, и не хочу. И думаю, что моя ценность, если она есть хоть какая-то, она заключается именно в том, что я выражаю мою точку зрения, как она есть, не пытаясь сразу же подложить ее под знаковость объяснения: патриот или не патриот. Я очень благодарен радиослушательнице, которая об этом говорила, но уверяю вас, за этим нет никакого, так сказать, расчета: а ну-ка сниму я сейчас про Колчака - сейчас самое время. Уверяю вас, когда я говорил Косте Эрнсту о том, что Руцкой для меня товарищ, кто бы он ни был, и я не могу от него отказываться, потому что его не любит Ельцин. Мне было довольно страшно это говорить, я потом понял, что это страшно, а пока я это говорил, я говорил искренне, и я так до сих пор считаю. И когда я защищал Бондарчука на пятом съезде, хотя я был один из тех, кто его защищал, я тоже это говорил не для конъюнктуры, а потому что я считал, что я должен это сказать. Бывают ситуации, когда ты не можешь по-другому, и слава Богу. Анна Качкаева: Галина Мирзоевна из Москвы, мы вас слушаем. Добрый день. Слушатель: Добрый день. Трудно действительно говорить о патриотизме. Когда Никита Сергеевич играл в фильме "Я шагаю по Москве", когда он снимал талантливо, конечно, от природы, но он, видимо, и работал много над собой, над всеми своими фильмами, как режиссер, мы его любили и любим. Наверное, вот это то, что люди талантливые, трудолюбивые, интеллектуальные, с художественным вкусом, они заставили себя полюбить, вот эти люди для нас патриоты. Сейчас меньше мы видим ваши фильмы, мало, и скучаем, и ностальгия. Здоровья вам. И для меня еще патриот - Борис Пастернак. Анна Качкаева: Благодарю вас, Галина Мирзоевна. Никита Михалков: Спасибо большое. Анна Качкаева: Про то, что не снимаете. Никита Михалков: Собственно, в общем-то, вы все и сказали. Анна Качкаева: А чего вы, кстати, "Статского советника" сами не стали снимать? Никита Михалков: Ну, появились другие планы. Тут дело в другом. Дело в том, что я очень хотел, чтобы снял эту картину Олег Меньшиков, а он не смог. А уже потом, когда забил копытом и такую энергию проявил Филипп Янковский, то мне уж было бы как-то даже, так сказать, и нехорошо... Он наснимал, и, слава Богу. Я с большим удовольствием у него снимался в качестве артиста. И я думаю, что когда-нибудь и он тоже расскажет, что... Анна Качкаева: Вы были хорошим актером... Никита Михалков: Ну, я надеюсь, я им и остаюсь пока что. Анна Качкаева: Для него, для режиссера. Никита Михалков: Я надеюсь, что я не только для него остаюсь хорошим актером, я тешу себя такой слабой надеждой все-таки. Нет, я имею в виду, что дисциплинированный актер. А что касается съемок, то мы закончили сценарий сейчас "Утомленные Солнцем-2", и Бог даст, в конце этого года начнем снимать. Анна Качкаева: Вы покинули премьеру "Турецкого гамбита" минут за 20 до того, как пошли титры на экране. Что вызвало ваше неудовольствие? Никита Михалков: Нет, это не неудовольствие. Мне просто была назначена встреча... Анна Качкаева: А как вы оцениваете этот российский блокбастер? Никита Михалков: Ну, надо разделять искусство и масштаб, надо разделять задачи. Я считаю, что с точки зрения искусства, я думаю, что, так или иначе, это могло бы быть и несколько по-другому с точки зрения мотиваций, разных мотиваций, в том числе и актерских. Что касается явления, то я считаю, что явление важное очень. И Костя Эрнст делает очень важное дело. Он прививает заново интерес зрителя к национальному, масштабному кинематографу, без которого не существует кинематографической державы. Кинематографическая держава Советский Союз, она включала в себя и Бондарчука, и Озерова, и Тарковского, и Киру Муратову, и так далее. То есть арт-хаус существовать может тогда, когда есть Гайдай, когда есть кино, которое смотрят огромное количество, миллионы и миллионы зрителей. И вот в этом случае я думаю, что это правильное движение... Анна Качкаева: Когда в фильме нет, в общем, фабулы, характеров и герои непонятно откуда взялись, и куда уходят. Люди, которые не читали предыдущего романа Акунина, вот они сидели рядом со мной и спрашивали: "А это чего? А это откуда? А медальончик...". Никита Михалков: Согласен. Не могу спорить даже. Согласен. Но вы знаете, я думаю, что сейчас задача как бы более... Вот есть тонкий рисунок, а есть грунтовка холста. Вот сейчас идет грунтовка холста кинематографа, когда вот такими мазками зрителей приучают к тому, что мы можем делать и компьютерную графику, и широкий формат, и раскручивать картины, и привлекать зрителя. Другой разговор, кто-то, выйдя, скажет: "Ой, какой кошмар!". А другой скажет: "Потрясающе!". Но движение к возрождению кинематографа... А кинотеатры! Их количество растет с намного большей скоростью, чем увеличивается производство. И опасность заполнения этого только голливудской продукцией - это очень важная проблема. И я думаю, что вот то, что делает "Первый" канал в этом смысле, вещь очень позитивная. Думаю, что в результате и пойдет, так сказать, ну, вот следующий "Статский советник", тот же Фандорин, тот же масштаб, и так далее. Анна Качкаева: И, может быть, неожиданный вопрос. Вы свободный человек? Никита Михалков: По крайней мере, на вашей радиостанции - абсолютно. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
