Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
24.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-02-05]
"Время Гостей"Глава Службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия Борис БоярсковВедущий Анна КачкаеваАнна Качкаева: Сегодня наш гость - глава Службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия Борис Боярсков. А вам, уважаемые слушатели, мы сегодня задаем вопрос, на мой взгляд, провокационный. Как уж вы его поймете, таки поймете. Звучит он так: от кого нужно защищать культурные ценности? Здравствуйте, господин Боярсков. Знаю, что вы бегом с коллегии министерства приехали. Борис Боярсков: Добрый день, Анна. Да, это правда. Анна Качкаева: Ну и что, что-то судьбоносное там произошло? Борис Боярсков: Судьбоносное должно совершаться каждый день нашими собственными руками. А коллегия - это просто некий этап для подведения итогов работы за прошедший год и определение местонахождения министерства, подведомственных ему служб и агентств. Анна Качкаева: То есть за год как-то не совсем определились, что такое государственная политика в этой сфере, поэтому окончательно, видимо, точки расставляли над "i", да? Борис Боярсков: Думаю, что и точки над "i" расставить невозможно. Это вопрос достаточно сложный. И вопрос выработки цели и указания государственной политики в этой сфере, с моей точки зрения, является фундаментальным. Он требует не только обсуждения заинтересованных специалистов или руководителей на коллегии, но и результатов изучения социологических институтов и других специализированных организаций, которые должны давать выверенные и объективные данные о том, что же нужно обществу и куда ему требуется двигаться. Анна Качкаева: Так все-таки до чего-нибудь сегодня договорились или это все-таки промежуточные какие-то результаты и просто вполне традиционная коллегия? Борис Боярсков: Коллегия действительно традиционная. Она подводит итоги за год, и связана с попыткой определить эффективность нашей работы за прошедший период. Вы знаете, и вся страна в целом, и Министерство культуры и массовых коммуникаций переживали не простой этап реформирования, в результате которого на основе двух министерств - Министерства культуры и МПТР - возникло одно ведомство - Министерство культуры и четыре подведомственных ему организаций: три агентства - Архивное агентство, Агентство по культуре и кинематографии, Агентство по печати - и наша служба, как надзорно-контрольный орган в этой сфере. Анна Качкаева: Я представлю вам все-таки Бориса Боярскова, потому что он у нас первый раз в эфире. И надо про него хоть какие-то слова сказать. Борис Боярсков ленинградец, окончил Политехнический институт по специальности инженер-металлург. Работал на заводе "Красный Октябрь", затем в спецслужбах. Говорит, что без сожаления поменял эту должность, и ушел в 1991 году заместителем председателя Куйбышевского райсовета Санкт-Петербурга. В 1994 году возглавил представительство банка "Империал" в северной столице. В 2001 году - вице-президент банка "Еврофинанс". В июне 2004 года назначен руководителем Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. В полномочия службы, которой руководит Борис Боярсков, входит надзор за СМИ (чтобы не баловали и соблюдали закон, так я это понимаю), контроль над сохранением, использованием и популяризацией памятников истории и культуры, и госконтроль за состоянием музейного фонда. Служба также занимается лицензированием телерадиовещания, воспроизведением аудиовизуальных произведений, аттестацией экспертов по культурным ценностям. Так? Борис Боярсков: Все сказанное вами, Анна, подтверждаю, все совершенно правильно. Единственно, хочу обратить ваше внимание на то, что закон о СМИ предусматривает не только то, чтобы не баловали, как вы говорите, но и защиту журналистов, и их священного права на донесение объективной информации до зрителей, слушателей, читателей. Анна Качкаева: Вы когда, Борис, последний раз были в музее? Борис Боярсков: В музее я был последний раз, наверное, неделю назад. Анна Качкаева: А где? Борис Боярсков: Ну, были в Пушкинском музее. Анна Качкаева: С семьей? Борис Боярсков: Да, конечно. Анна Качкаева: Это вот, кстати, о семье. Когда вы появились в министерстве, про вас кто-то из новых коллег сказал, что вы "молчаливый человек с хорошей выправкой". Про выправку подтверждаю, все правда - высокий, эффектный такой мужчина. А кто-то назвал еще вас "присматривающим". А как вас называют друзья, жена, мама? Борис Боярсков: Мне больше нравится, когда меня называют просто по имени. Анна Качкаева: Борис? То есть никаких прилипчивых кличек, определений... Борис Боярсков: Я не думаю, что есть какие-то термины, которыми можно определить однозначно сущность человека. Анна Качкаева: Ну, закрытый, молчаливый - это все правда. Борис Боярсков: Мне молчать, Анна, оставшуюся часть эфира, чтобы подтвердить это? Анна Качкаева: Посмотрим, как вы будете отвечать. Георгий из Петербурга, вы в эфире. Добрый день. Слушатель: Здравствуйте. Я спонтанно отвечу, так как я был свидетелем двух случаев. Я долгое время, еще в детстве, наблюдал за греческой церковью - это на Лиговке, там теперь концертный зал рядом. Ну, иногда со страхом туда заглядывал. Но там было все большее и большее число куч человеческих. Потом ее снесли. Подобная картина была на улице Стремянной. Там конюшня была после войны. Потом конюшню убрали, и опять появились человеческие кучи. А потом (по-моему, это было при Хрущеве) ее взорвали. А спустя несколько лет стали охать и ахать, что это был, якобы, мозаичный стиль, новый русский стиль. Анна Качкаева: Георгий, так от кого надо охранять-то? Слушатель: От населения, которое часто варварски или статуи обмусоливает, или эротические женщин там обнимают, царапают и так далее. И второе - от неправильной оценки со стороны властей, по-видимому, раз они взорвали много церквей. Спасибо. Анна Качкаева: Понятно. Николай из Смоленской области, мы вас слушаем. Слушатель: Добрый день. Можно я сначала сделаю замечание? Вот сегодня утром Радио Свобода не транслировало церемонию "Оскара", а всеми ругаемый "Первый" телеканал, наконец-то, сподобился. Один раз это можно было послушать - это довольно-таки интересно. Анна Качкаева: Во-первых, я вам должна сказать, что было два прямых эфира и на Радио Свобода. Мы не можем телевизионную церемонию, которая длится четыре часа... ее надо смотреть, а не слушать. Это первое. А во-вторых, "Первый" канал не первый раз это делает - и это замечательно. Слушатель: Понятно. Вот человек сказал, что защищать ценности культуры нужно от населения. Но население не сносит исторические здания. Население не сносит ни гостиницу "Москва", ни гостиницу "Россия", ни более старые здания. Это все делают чиновники, и не без выгоды для себя - устраивают свадьбы в музеях и всякое такое. И вот от чиновников прежде всего нужно и защищать ценности культуры. Анна Качкаева: Я благодарю вас, Николай. Иван Михайлович из Санкт-Петербурга, тоже ваш земляк, Борис, пишет, что "культурные ценности в первую очередь надо охранять от своры чиновников". Как вы это все прокомментируете? Борис Боярсков: Я хотел бы сказать, что культурные ценности - это не только материальное, но и наше духовное наследие. И его мы как создаем совместными усилиями, так и охранять должны совместно от любых посягательств, с чьей бы стороны они ни исходили. Действительно, нередки и акции вандализма со стороны хулиганов - и это тоже часть нашей культуры - то горькое проявление, которое мы наблюдаем. Нередко попытки ввести наши культурные ценности в экономический оборот (с моей точки зрения, совершенно необходимое условие для их сохранения и развития), да, сопровождается принятием предвзятых решений чиновниками. Единственный выход, чтобы уберечь нас всех от этого, - это создание прозрачных и понятных процедур принятия решений, общественный контроль над тем, как эти решения осуществляются. Анна Качкаева: Экономический оборот - это означает, например, в Петербурге передать музей частникам? Борис Боярсков: Вы знаете, есть много... и у нас в стране уже существуют частные музеи, которые выполняют свои обязательства как по экспонированию интересных материалов по выбранной тематике, так и сами себя прокармливают за счет хорошего интереса со стороны посетителей. Анна Качкаева: "За последние 10 лет у нас разрушилась властная вертикаль в сфере охраны культурного наследия. Мне бы хотелось ее восстановить" - это ваша фраза из интервью газете "Ведомости", осенью вами сказанная. Правильно, да? И если я все точно понимаю (вы сейчас это подтверждаете), то нужно охранять заповедники, чтобы там не строили, следить за историческими зданиями, чтобы их не продавали, не уродовали и реконструировали, следить за книгами и картинами, чтобы их не вывозили и не портили. А причем здесь вертикаль? Борис Боярсков: Анна, хотел бы внести некоторые уточнения в тот термин "властная вертикаль", о котором вы говорили. Анна Качкаева: Это вы говорили, Борис. Борис Боярсков: Нет, который вы привели. Дело в том, что вот эту самую властную вертикаль я понимаю не как вертикаль федеральных органов власти, которая из Москвы до самых до окраин, и через своих полпредов, чиновников пытаются решить эти вопросы. Дело в том, что охрана культурного наследия у нас отнесена к предмету совместного ведения органов федеральной власти и властей субъектов Федерации. Так вот, по моему глубокому убеждению, надо просто организовать систему совместной работы, при которой включились бы в ответственное исполнение своих обязательств именно власти из субъектов Федерации. На самом деле кому, как ни людям на Земле, видеть состояние этих памятников каждый день и заботиться об их правильном использовании, эксплуатации и содержании?! Анна Качкаева: Ну, в общем, вы абсолютно правы. И, видимо, поэтому вы решили подписать документ по реконструкции Манежа, несмотря на явные и зафиксированные нарушения в реставрации? Борис Боярсков: Анна, ну, вопросы с Манежем требуют специального обсуждения, поскольку мы с вами может потратить оставшийся час на определение того, что там является охранными обязательствами. И придем к выводу, что там предметом охранных обязательств является только фасадная часть и объемно-пространственные характеристики самого помещения. И это может нас увести в очень серьезные дебри дискуссии, поглотившей все наше время. А вот в подтверждение своей позиции о том, как надо строить совместно работу органам федеральной власти, властям субъектов Федерации, я хотел бы привести уже состоявшиеся факты подписания соглашений о передаче осуществления части наших полномочий органам власти субъектов Федерации, таких как Тюмень, Кострома, Тверь. Достаточно долго у нас идет обсуждение этих вопросов с Петербургом. Но я думаю, что и этот вопрос мы решим к обоюдному согласию. Анна Качкаева: Я понимаю, что в связи с каждым домом, начиная от Манежа и заканчивая Домом Пашкова, и многими домами в городах и весях, это очень тонкая настройка. Вы чему доверяете - экспертам, местным людям, региональным властям, вашим представителям? Вот вы внутренне чему больше доверяете? Это ведь часто на ощупь. Борис Боярсков: Удивлю вас, может быть, но никому не доверяю. Анна Качкаева: А как же? Борис Боярсков: Дело в том, что даже правильные решения, принимаемые местными властями или федеральными, зачастую искажаются до неузнаваемости. И только тогда, когда с мест от людей не поступает информации тревожной, можно сказать: да, эти решения приняты правильно, осуществляются правильно. Население молчит, значит, все нормально. Анна Качкаева: То есть, грубо говоря, если не бьют в колокола, не пишут вам в министерство и СМИ молчат, то все в порядке. Борис Боярсков: Да. Но скажу и другое. Бывает обратный вариант. Это когда осуществляется экономически оправданное решение, а группа из трех-четырех человек, желающих улучшить свои жилищные условия или добиться приятных для себя решений, заваливает письмами все и вся - приходится разбираться, иначе определяясь с тем, насколько обоснованно принято решение властями, и поддерживая их. Анна Качкаева: Во всяком случае, судя по тому, что вы говорите, с Москвой, как с субъектом, вы сильно не ссоритесь? Борис Боярсков: Ссоримся. Анна Качкаева: Где? По поводу чего? Борис Боярсков: Ну, у нас со Знаменкой вопрос имеется. Анна Качкаева: Что там на Знаменке? Борис Боярсков: А там у нас со Знаменкой согласованы пространственные характеристики, высотные определены. И наши предшественники еще до нас в прежнем составе Научно-методического совета сократили высотность этого здания до того уровня, который соответствует историческим характеристикам здания в этом районе. Однако неурегулированность вопроса о возможности внутриквартальной застройки позволила это здание создавать. И там, да, у нас конфликтная ситуация существует между треугольником - местные жители, власти Москвы и федеральная служба. Анна Качкаева: Ну, вы уже поняли, что это вообще сфера, где большие деньги вертятся? Борис Боярсков: Конечно. Анна Качкаева: Предлагали? Борис Боярсков: Нет. А почему вы смеетесь, я не понимаю. Анна Качкаева: Такие честные или бывших погон опасаются? Борис Боярсков: Не знаю, пока не могу определить. Анна Качкаева: Почему не предлагают, да? Борис Боярсков: Почему, да. В принципе, и не ожидаю этого. Моя позиция по многим вопросам всем понятна, я ее не скрываю и заявляю открыто как и на рабочих совещаниях, так и в вашем окружении. Анна Качкаева: В эфире. Понятно. Борис Боярсков: В эфире, да, в газетах. Анна Качкаева: Марина Васильевна, Московская область, мы вас слушаем. Здравствуйте. Слушатель: Добрый день. Извините, пожалуйста, я не совсем поняла, не расслышала фамилию, имя и отчество вашего собеседника. Анна Качкаева: Борис Боярсков. Слушатель: Он кто, искусствовед вообще по образованию или банкир? Анна Качкаева: Нет. Вы поздно включились. Он банкиром был, а сейчас он глава Службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Слушатель: Вот как раз я и хотела его спросить, знает ли он и что он намерен предпринять, если это в его ведении, в ведении его фирмы... Анна Качкаева: Не фирмы. Это государственная Служба по надзору. Слушатель: Да... в ведении его государственной Службы по надзору, есть ли у него какие-то полномочия по поводу усадьбы Трубецких? Это на Усачевской улице, по-моему, дом 1 или дом 2. Это маленькое ампирное здание, в котором был какой-то Центр детского творчества, на котором висела мемориальная доска, что в этом доме неоднократно бывал Пушкин, и оно охраняется государством. Лужковская власть разрушила полностью это здание, построила вместо него новодел из бетона. Вы понимаете, о чем я говорю, да? И кусок земли, который принадлежал усадьбе, отхватили и сзади построили жилой комплекс. Вот намерена ли его служба как-то отреагировать на это? Анна Качкаева: Все понятно, Марина Васильевна. Борис Боярсков: Что могу точно сказать, вряд ли удастся снести здание вновь, и совершенно невозможно будет восстановить прежнее. Вопросы о том, удастся ли привлечь к ответственности должностных лиц, допустивших подобные действия, и насколько обоснованы их решения, должны решаться не нашей службой, а прокуратурой и судебными органами. Наша задача на сегодняшний день добиться сокращения подобного рода случаев, если не удастся добиться их отмены вообще. С учетом того, что совершенно разные положения с охраной памятников на территории страны, не только в столице, но и в Уфе, Казани... загибаем пальцы дальше. Очень и очень много проблем, которые связаны с охраной наших культурных ценностей от хозяйственной деятельности. Анна Качкаева: Вот тут просто вал пейджерных сообщений. И наши слушатели - Раиса Николаевна, Ольга Евгеньевна, господин Васильев, Владимир из Мытищ и еще несколько наших слушателей - говорят, что "нужно охранять культурные ценности от Швыдкова", от вашего подчиненного. Почему, мне не очень понятно. Вы понимаете? Борис Боярсков: Анна, для начала я хочу сказать, что он ни коим образом не подчинен мне. Он коллега по работе... Анна Качкаева: Коллега, да, извините. Борис Боярсков: Он руководит агентством. И на сегодняшний день организует финансирование мероприятий по учреждениям культуры, кинематографии через государственные учреждения и реализацию федеральных целевых программ. Анна Качкаева: То есть, в общем, почему такое ощущение, вам не ясно. Может быть, потому, что он был очень активным министром культуры и занимался, в том числе, и "Балдинской коллекцией", и вопросами реституции, может быть, поэтому какое-то раздражение вызывает? Борис Боярсков: Вы знаете, Анна, я думаю, что с этой фамилией и его работой на протяжении длительного времени и как министра культуры связано неудовлетворение людей результатами работы в этой сфере. Министры сменились, появились новые структуры, которые занимаются этой работой, но не изменилось самое главное - не изменились условия финансирования и поддержки развития нашей культуры, не изменились условия, которые способствовали бы вовлечению объектов разрушающегося культурного наследия в экономический оборот на нормальной, совершенно прозрачной основе. Вот это не изменилось. Поэтому от личности... Анна Качкаева: То есть если через год поставить на место фамилии "Швыдкой" фамилию "Соколов", в принципе, мало что изменится? Борис Боярсков: История покажет, удастся ли нам переломить складывающуюся тенденцию в этой сфере. Посмотрим. Анна Качкаева: А сколько нужно ввести таких объектов в экономический оборот, чтобы вы сказали, что, "да, ситуация изменилась, и мы теперь спокойны за сохранность наших культурных ценностей"? Борис Боярсков: На сегодняшний день государство финансирует сохранность культурного наследия процентов на 10. Так что если на оставшиеся 90 процентов найдется достаточное количество желающих вкладывать туда средства, я буду очень рад. Анна Качкаева: Да... 90 - это много. А вообще желающих-то много? Борис Боярсков: На сегодняшний день не определен сам порядок передачи их в собственность. Поэтому можно только догадываться, насколько велик интерес к этой сфере. Единичные проявления имеются. Получают в пользование, а не в собственность объекты культурного наследия общественно-религиозные организации. Они в основном занимаются освоением религиозных центров, находящихся зачастую в очень плачевном состоянии. Анна Качкаева: Ну да, то есть музеи еще по рукам не пошли. Но надо полагать, что будет предусмотрено, что музеи, став частными, все-таки будут открыты для общественного посещения? Борис Боярсков: Ну, тогда они перестанут быть музеями. Анна Качкаева: То есть всерьез пока все это не обсуждается? Борис Боярсков: Конечно. Нет порядка решения этих вопросов. Анна Качкаева: Но вы бы хотели, чтобы такой порядок был? Борис Боярсков: Я бы очень хотел, чтобы была ясная процедура передачи разрушенных, в первую очередь, усадеб в частные руки для того, чтобы там зародилась вновь жизнь, и люди, которые имеют средства, вкладывали бы их не во дворцы на Лазурном берегу, в Испании, в Англии, а здесь, у нас в России. У нас же здесь не менее прекрасные места. А вслед за этим появятся и рабочие места. Анна Качкаева: По обслуживанию памятников и заповедников. Борис Боярсков: Естественно. По уходу за парками, по поддержанию этих усадеб в надлежащем состоянии. Это получит совершенно иное продолжение. Туда потянутся и туристы, если им будет определен порядок и дни посещения для осмотра этих окрестностей. Вокруг этих усадеб, которые находятся сейчас в крайне плохом, разрушенном состоянии, будет снова биться жизнь. И на территории, в глубинке они станут центрами экономического оборота. Мне кажется, это необходимо. Анна Качкаева: Ну тогда, может быть, семьи захотят... потомки, по крайней мере, приобретать такие музеи, нет? Борис Боярсков: Ох, сейчас какую мы с вами картину радужную нарисуем... Анна Качкаева: Хорошо, не будем больше рисовать эту картинку. Тем более что пока это вызовет, наверное, невероятное количество споров. Потихонечку мы с Борисом будем переключаться на тему средств массовой информации, потому что служба его занимается и контролем, и надзором за законодательством в области СМИ. Пожалуйста, Татьяна Владимировна, вы в эфире. Здравствуйте. Слушатель: Добрый день. Я тоже воскресенья посвящаю обычно посещению памятников культуры, различных музеев. У меня вопрос конкретный о постановлении Московской городской Думы от 25 июня 1997 года номер 43. Это на 25 страницах убористого текста расположены, допустим, такие адреса: Арбат, дом 11 - приватизация, Арбат, дом 23, строение 1 - приватизация, Арбат, 25... Это, в общем, здания XIX, XVIII, XVII века. Их состояние... вот прошло 8 лет с момента издания постановления Московской городской Думы под приватизацию этих памятников архитектуры и культуры - результат того, что произошло, ужасает. В это воскресенье я была в Леонтьевском переулке. Кто разрешил рядом с МХАТом построить совершенно безобразный бетонно-стеклянный, совершенно, так сказать, выпадающий из и поэтажности, и по всему, и по стилю какой-то деловой центр? Очередной фирмы "Луксия" или "Люсия". В Кисловском эта же фирма ведет такое же строительство с подземными гаражами. Анна Качкаева: Понятно, Татьяна Владимировна. Совершенно ясное и очевидное беспокойство москвичей, которые это видят. У вас есть конкретно по этому случаю какие-то знания, понимание того, что там происходит? Борис Боярсков: Нет, я хотел бы о другом сказать. Вот постановление Думы, о котором вы говорите, относится к 1997 году - к периоду, когда не были урегулированы вопросы использования этих памятников, передачи их в частные руки. Позднее этот процесс был вообще запрещен, и до сих пор не восстановлен вновь. Приватизация как таковая памятников и передача их в частные руки на сегодняшний день не осуществляется. Был период, когда под давлением появившихся средств такие решения принимались. Наша с вами задача не допустить необдуманного решения сейчас. Исправить то, что сделано, действительно очень сложно. В период отсутствия нормативного регулирования, да, были приняты решения, которые... Анна Качкаева: А что сложно-то?! Вот с ЮКОСом... да? Борис Боярсков: Но ничего не разрушено. Бизнес страдает, очевидно. Но здесь речь идет о сооружениях, которые стоят уже на земле, и решение их судьбы требует серьезных судебных разбирательств. То же самое и с ЮКОСом, кстати. Когда там закончатся судебные разбирательства, не понятно. Анна Качкаева: Но тут явно были, наверное, разрушены все-таки в обход, как я понимаю нашу слушательницу, нормальным законам эти здания, которые, конечно, теперь уже не вернешь. В этом и ужас... Борис Боярсков: Да закона не было, Анна, - вот в чем причина. Анна Качкаева: Ну да, закона не было. Но ужас в том, что эти здания уже не вернешь. Борис Боярсков: Здесь я с вами согласен. И моя задача не допустить этого в дальнейшем. Анна Качкаева: "Хорошая же компания собралась в руководстве Минкульта, - это я вам читаю мнение Геннадия Ивановича. - Чекист из балета, банкир из банка, знаменитому Швыдкому - журнал "Театр", занимающегося коммерцией. Бедная наша культура!". Это реплика такая. Ну, нас тоже ругают. "Людей, которые строят дворцы на Лазурном берегу, не исправишь. Они не станут обустраивать землю, которая им не родная. От этих людей и чиновников надо защищать российскую культуру. Швыдкой - враг культуры номер 1, а вы - номер 2". То ли я, то ли вы, Борис, я не поняла Марину. Ну, будем считать, что вы теперь к этому тоже имеете некоторое отношение. А вот теперь вопросы плавно переходят на СМИ. "Согласны ли вы с тем, что предупреждение, вынесенное каналу РЕН-ТВ, снижает его капитализацию как раз в момент переговоров о продаже канала?". Борис Боярсков: Ну, мне не известно о том, какие переговоры ведет руководство РЕН-ТВ с кем бы то ни было о своем сотрудничестве или продаже. Поэтому не думаю, что это может серьезно повилять на стоимость активов этого замечательного канала на самом деле. Анна Качкаева: "Нужно изучать вопросы культуры, а не голословно писать. Почему гость программы не должен заниматься вопросами насчет сноса особняка, который посещал Пушкин? Это отговорки чиновника", - считает госпожа Савельева. Борис Боярсков: Я скажу прямо, я буду заниматься этим вопросом обязательно. И у нас для этого создано Территориальное управление по Центральному федеральному округу, которое и берет на себя основную тяжесть вопросов по Москве. По каждому письму и по каждому сигналу мы проводим обследования с выездом на место. И будем наводить порядок. Анна Качкаева: Владимир Павлович из Саратовской области, мы вас слушаем. Здравствуйте. Слушатель: Здравствуйте. У меня сложилось непоколебимое убеждение, что защищать культурное наследие следует прежде всего от властей, по крайней мере местных, в виду их некомпетентности, зачастую неграмотности, а где-то и корысти. Так как вы, господин Боярсков, сейчас что-то упомянули насчет запросов или сигналов, вот сочтите, пожалуйста, мой звонок таким сигналом. И я попрошу вас озаботиться запросом: поселок Советское, Саратовской области, в каком состоянии находится у них такой объект культуры (а он был назван именно памятником архитектуры), как католическая церковь. Это бывший район Поволжья. Эта церковь сгорела три года назад по совершенно полной халатности и безнадзорности местных властей. И сейчас просто стыдно смотреть, как каждый год из Саратова приезжает миссия католической общины и служит на руинах мессу. Это позор для местного населения. Анна Качкаева: Понятно. Борис Боярсков: Спасибо за подсказку. Анна Качкаева: Ой, как-то так, знаете, Борис... Борис Боярсков: Грустно, да? Анна Качкаева: ... мне это не нравится, потому что вот сигналы, доносы или вопросы - это как-то даже... Иначе-то не получается? Вам действительно вот так сигнализируют, и вы реагируете ровно... Борис Боярсков: А вы вот как представляете: сидим мы на своих рабочих местах, чиновники, работаем с документами, в основном, работаем с гражданами, которые приходят. Ну как иначе мы узнаем о том, что и где происходит в стране, если не из письма, звонка или визита?! Анна Качкаева: А предупреждение средству массовой информации вы тоже из звонка, визита или письма? Борис Боярсков: Основные источники этой информации - это пресса сама. Анна Качкаева: То есть кто-то мониторит все-таки? Борис Боярсков: Нет. Анна Качкаева: Конкуренты доносят? Борис Боярсков: Конкуренты в первую очередь. И граждане, и правоохранительные органы, например, письма из прокуратуры, решение суда, обязывающее нас принять те или иные меры - вот это основные источники. Анна Качкаева: За время работы Службы, я знаю, вынесено 40 предупреждений, так, во всяком случае, говорят. Особенно после Беслана. Почему вы скрываете, что это за предупреждения? Борис Боярсков: Да я не скрываю этого. Я могу вам рассказать достаточно подробно о тех основаниях, которые послужили причиной вынесения этих предупреждений. Да, сейчас, по-моему... я их не считаю на самом деле, но где-то за 40 уже перевалило количество этих предупреждений. И за использование СМИ для осуществления экстремистской деятельности (есть такое основание) мы за это время вынесли 5 предупреждений. Анна Качкаева: А кому, можете сказать? Борис Боярсков: Вы знаете, я не стал бы этого делать, потому что, действительно, это может подорвать деловую репутацию средства массовой информации, и я не хотел бы сейчас это комментировать. Анна Качкаева: Но это, Борис, странно, потому что ведь это не гостайна, не коммерческая тайна, не личная тайна. Это вообще-то повод для общественной дискуссии. Вам не кажется? Борис Боярсков: Мне так не кажется. Я думаю, что это наше дело с теми средствами массовой информации, которые мы предупреждаем о нарушении ими законодательства. И, как правило, они делают из этого соответствующие выводы. И за их реакцию на наши предупреждения я признателен редакторам СМИ, и вижу, как они болезненно это воспринимают и хорошо реагируют. Анна Качкаева: Ну хорошо, за экстремистскую деятельность были вынесены предупреждения федеральным СМИ - телевидению, газетам, радио? Кому хотя бы? Борис Боярсков: Да-да. Анна Качкаева: То есть всем - и телевидению, и радио... Борис Боярсков: Телевидению нет, если я не ошибаюсь. Радио - тоже нет. Газетам были, да. Анна Качкаева: Так, еще за что? Борис Боярсков: За распространение сведений о способах, методах изготовления и использования наркотических средств. По-моему, два таких у нас случаев было. За разглашение сведений, прямо указывающих на личность несовершеннолетнего, совершившего правонарушение, без его согласия или согласия его законного представителя. Тоже пара случаев. В основном нарушения были связаны с неосуществлением вещания теле- и радиокомпаниями. Анна Качкаева: Получили лицензии, но не вещали? Борис Боярсков: Совершенно верно. Вот это основные наши клиенты, я бы так сказал. Анна Качкаева: То есть из 40 процент каков? Борис Боярсков: 17 из 40. Анна Качкаева: 17 - за то, что не вещают. Борис Боярсков: Да. То есть люди берут лицензии и обязательства в течение года начать вещание - и не вещают. Анна Качкаева: Ну, тем не менее, все равно вы меня не убедили в том, что, например, нельзя сообщить об этих предупреждениях. Повесить на сайт, например, чтобы другим было неповадно и чтобы знали, за что вы все-таки предупреждаете. А то ведь это все такая тайна за семью печатями. Борис Боярсков: Нет, за что предупреждаем - с удовольствием. То есть все сведения о причинах и основаниях, послуживших предупреждениями, это не тайна. Мы, конечно, эту информацию ни от кого скрывать не будем. Анна Качкаева: Ну и повесьте на сайт. Борис Боярсков: Повесим на сайт, без вопросов. Вот за нарушение норм избирательного законодательства - 5 предупреждений. За нарушение законодательства о рекламе - 3. За нарушение территории распространения - 1. А будет больше, потому что... Анна Качкаева: То есть перекрывают? Борис Боярсков: Нет, просто берут лицензию на маленький городок, расположенный рядом с городом конкурсного вещания, ставят приемник помощнее - и захватывают находящийся рядом столичный центр. Анна Качкаева: Да, это уж точно конкуренты "стучат". Вот тут уж явно не слушатели и не зрители. Борис Боярсков: Да нет, дело не в "стучат". А дело в том, что наше радио- и телевизионное сообщество должно превратиться в саморегулирующую организацию, которая сама будет наблюдать за правилами, которые устанавливает государство. И тогда мы, как надзорно-контрольный орган, должны просто сообщать нарушителям о возможных неприятных последствиях. И дело на самом деле самого медийного сообщества в том, чтобы его участники соблюдали тщательно предусмотренные законом правила. Анна Качкаева: Вот именно поэтому сделайте их гласными - и тогда точно народ будет понимать, где у него есть уже вешки. Борис Боярсков: Тогда они будут знать не "за что", а "кого". Ну зачем это?! Анна Качкаева: Нет. Повесьте "за что". Борис Боярсков: А вот "за что" обязательно повесим. Анна Качкаева: Ответьте мне, пожалуйста, Борис. Вы согласны с тем, что журналисты могут проверять достоверность сообщаемой информации независимо от того, от кого она исходит? Борис Боярсков: Конечно. Анна Качкаева: Согласны. Ну, было бы странно, если бы вы не согласились, поскольку это закон о СМИ, статья 47. А Европейский суд считает, что в тех случаях, когда средства массовой информации подвергаются наказанию за высказывания экстремистов, суд должен принимать во внимание контекст: содержит ли этот контекст призывы или ставит целью информировать общество о важных событиях и точках зрения. Такой был прецедент - дело "Йерсилд против Дании", 1994 год. Общественное датское телевидение: в вечернем выпуске "Новостей" - интервью с тремя расистами, которые издевались над русскими, цыганами, и выкрикивали лозунги типа "Дания для датчан". Я думаю, что вы и с этим мнением Европейского суда согласны, что, наказывая, нужно принимать во внимание контекст. Борис Боярсков: По мере сближения наших законодательств мы будем согласны все больше и больше. Анна Качкаева: Нет, но Европейский суд... Согласны, да? Борис Боярсков: Да-да. Анна Качкаева: Тогда переходим к этому предупреждению газете "КоммерсантЪ". Значит, мнение Масхадова могло быть опубликовано, раз вы согласны с двумя предыдущими моими тезисами. Борис Боярсков: Анна, до чего вы оригинальный журналист! Анна Качкаева: Почему? Борис Боярсков: Не ожидал такого необычного вопроса. Анна Качкаева: Почему же необычного? Но согласны? Борис Боярсков: Дело вот в чем. Вот вы сейчас хотите, чтобы я выразил свое мнение по поводу тех событий, которые будут рассматриваться еще в суде. Анна Качкаева: Но вы же вынесли предупреждение. Борис Боярсков: Предупреждение мы вынесли. Анна Качкаева: А мы сейчас с вами выяснили, что вы, как гражданин, чиновник и человек, занимающийся законодательством (вы же его читали), согласны с этими мнениями. Борис Боярсков: У нас есть основания, по которым мы его вынесли. Анна Качкаева: Ну да, просто там было написано, я напомню слушателям... Борис Боярсков: Обосновывающая и оправдывающая... Анна Качкаева: ... "в тексте официального предупреждения, вынесенного после публикации в "Коммерсанте" интервью Масхадова, данного им по поводу объявленного одностороннего прекращения боевых действий в Чечне, написано (и под этим письмом стоит ваша подпись): "В интервью содержится информация, обосновывающая и оправдывающая необходимость осуществления экстремистской деятельности". А как это было выяснено, что в интервью содержится такого рода информация? Борис Боярсков: После прочтения этой заметки. Анна Качкаева: Вы его читали? Борис Боярсков: Конечно. Анна Качкаева: И вы убеждены? Борис Боярсков: Совершенно. Анна Качкаева: А как лексически вы определили, что там есть слова, которые оправдывают? Борис Боярсков: Я предлагаю не вдаваться сейчас в тонкости лексикографической или другой экспертизы, а предоставить эту возможность участникам судебного разбирательства. Редакция имеет полное право отстаивать свое мнение в суде, так же как и Федеральная служба, не будем ее лишать этого права. Это наше двустороннее дело, мы его рассмотрим, придем к заключению - и потом прокомментируем. Анна Качкаева: И может оказаться, что по прецеденту там экстремизма не обнаружится. Потому что ведь было же уже такое интервью пять лет назад на страницах "Коммерсанта", и суд отменил, отозвал. Борис Боярсков: Двух одинаковых интервью не бывает. Поэтому было, но другое. Какое решение примет суд, мы посмотрим в дальнейшем, и всегда с уважением к нему отнесемся. Анна Качкаева: Понятно. Но я все-таки хочу оставить последнее слово за собой, сказав, что законодательство не дает четкого определения экстремизма, и вам это известно. И в этом интервью, совершенно очевидно, нет заявлений корреспондента о том, что "экстремизм - это прогресс для общества, и это замечательно, и правильно", - никаких подчеркиваний в этом смысле нет, и это не статья Масхадова. Поэтому вот как... Мне просто интересен механизм: кто усмотрел и как это вычленили? Борис Боярсков: Объясняю технологию принятия решения, Анна, поскольку вы человек любознательный, и вы действительно не равнодушны к этой теме, как журналист, я не сомневаюсь в этом, тем более представитель Свободы. Статью подобного рода у нас рассматривают эксперты, которые занимаются лексической экспертизой, рассматривают юристы, которые смотрят соответствие этих заключений требованиям законодательства о СМИ - и приносят мне на подпись свои документы. Мы взвешиваем все и принимаем решение. Но я не думаю, что есть смысл обращать столь трепетное внимание на наши отношения с прессой в части этих предупреждений. Анна Качкаева: Ну как не обращать внимание?! Понимаете, ведь в это же время было интервью на "Четвертом" британском канале, которое показало НТВ, потом показал "Первый" канал. Никто не озаботился тем, что это показали и большие федеральные каналы. А потом вот, например, господин Макашов на НТВ. Ведь кому-то тоже могло показаться, что он, например, нарушал закон о СМИ в части разжигания национальной розни. Тем не менее, экспертизой тоже никто не озаботился. Понимаете, мониторинг, выходит, выборочный. Борис Боярсков: Нет, мы по этому факту затребовали записи с выступлением Макашова, мы их получим. Редакция обязана месяц хранить эти записи. Мы их получим, сделаем свои выводы - и каждая сестра получит по серьгам. А вам хочу сказать, что предупреждение как таковое - это не мера, связывающая свободу информирования населения. Редакция, в принципе, и любая газета, талантливая газета, использующая любой информационный повод для того, чтобы привлечь к себе внимание, она может собирать и предупреждения работников ГАИ по поводу нарушения их сотрудниками скоростного режима, например, под лозунгом "Власть мешает движению редакции вперед". Анна Качкаева: "На многих СМИ установлена цензура. Является ли это противозаконным? Например, на Радио Свобода или "Маяк-24", - пишет нам Евгений. Не знаю, как на "Маяке", на Свободе цензуры нет, потому что нет никакого цензора, который "литует" мои материалы. А в прямом эфире вот какая цензура сейчас? Вот что говорю, то и говорю, как есть. А цензура вообще противозаконна. У нас есть закон о СМИ. Борис Боярсков: Совершенно правильно. Анна Качкаева: И Конституция, кстати. "Господин Боярсков, я живу в научном поселке Института физиологии Российской Академии наук под Петербургом. Он входит в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Недавно на охраняемой территории, прямо на берегу уникального Колтушского озера появился загородный дом какого-то сирийца. И никому до этого нет дела. Что же вы охраняете?", - пишет нам Ирина Петровна, Ленинградская область. Борис Боярсков: Безобразие. Мы с вами распечатку получим? Анна Качкаева: Да, можем получить. Борис Боярсков: Будем принимать меры. Спасибо. Анна Качкаева: Вот тут опять в вашем "происхождении" сомневаются. Все к Швыдкому приписывают. Что вам Швыдкой не нравится?! Я, кстати, не знаю, он у нас... Вы русский? Уже давайте, чтобы народ у нас не... Борис Боярсков: Это не имеет никакого отношения к обсуждаемой теме. Анна Качкаева: Да, это правда. "Если господин Боярсков действительно намерен разобраться в том, что происходит с культурой, пусть посетит историческое здание издательства "Художественная литература" на Новобасманной. Оно забито коммерческими структурами. Профессор Дерябин". Борис Боярсков: Вопрос к собственнику этого здания. Там ведь, наверное, находится какое-то учреждение, которое все это и благословило. Анна Качкаева: Мне тут намекают, что "поведение ведущей некорректно". "Мне очень грустно вас слушать. Чиновник честно признает свои ошибки, а вы все время ерничаете и ведете себя некорректно". Я прочитала это только потому, что это обращено ко мне, а не к Борису. Но это сообщение без подписи. Напоминаю вам, что обычно я таких сообщений не читаю, потому что не люблю анонимок. Борис Боярсков: Ну, дорогие слушатели, я не ощущают такого со стороны Анны. Анна Качкаева: Ну, не надо меня защищать. Борис Боярсков: Я протестую против подобного определения. Анна Качкаева: Вот мне опять напоминает Наталья Евгеньевна: "Госпожа Качкаева, вывесите на сайт, за что США закрыли "Аль-Джазиру" в Ираке, выгнали вашего соратника Шустера, разбомбили телецентр в Белграде. И вывесите свои объяснения, почему лично вы ни разу не заступились за них?". Лично я заступалась. А вот объяснения мы вывешивать не должны, мы программы делаем. А господин Боярсков, как государственный чиновник, выносящий предупреждения, вот эти как раз совершенно официальные документы вывешивать должен. А наши программы висят на сайте. Если вас что-то там не устраивает, ну что делать, ничего поделать нельзя. Анатолий Евгеньевич из Москвы, мы вас слушаем. Здравствуйте. Слушатель: На Мясницкой, дом 7 огромная усадьба, основанная в XVII веке. Она погибает, потому что она прогнила и падает. Ее покрасили почему-то погибающую, вот только что покрасили. Хотя 15 лет американский Чертков... То есть он русский человек, но живет в Америке. Эта усадьба весь XIX век принадлежала Чертковым и была культурным московским центром. Там работал Толстой и прочие. И он предлагает деньги для того, чтобы этот дом спасти, огромную усадьбу спасти. Никто не хочет ее спасать. Ее только покрасили и ждут пока она упадет, тогда скажут: "Вот видите, упала. Теперь надо поставить какой-нибудь "building" или автостоянку". Борис Боярсков: Есть случаи сознательного доведения до разрушения зданий, это не секрет. И необычные поджоги, пожары - все это есть. Анна Качкаева: Это вы на что намекаете? Борис Боярсков: Я ни на что не намекаю. Я констатирую факты. Анна Качкаева: Но вам же известны такие истории по сознательные поджоги? Наверняка известны. Борис Боярсков: ... Анна Качкаева: Вот в этом смысле вы очень молчаливый человек. Борис Боярсков: Что, я молчаливый что ли? Анна Качкаева: Да, молчаливый. В вас, видимо, прошлое сказывается. Как говорят, что бывших чекистов не бывает, вот вы поэтому... Борис Боярсков: Ой, во всех нас сказывается прошлое. Анна Качкаева: Понятно. Леонид Владимирович, вы в эфире. Добрый день. Слушатель: Спасибо. Я бы хотел обратить внимание на положительные публикации в средствах массовой информации. Так, по "Культуре" не так давно прозвучала боль за усадьбу в Суханово. Архитекторы восстановили эту усадьбу, буквально подняли ее из руин, наполнили ее раритетными вещами, мебелью. А потом государство в лице какого-то чиновника отобрало эту усадьбу, разграбили ее. Сейчас архитекторам с колоссальным усилием удалось вернуть эту усадьбу и получить свидетельство на собственность. Так вот чиновник государственного учреждения государственного имущества пишет: "Вернуть усадьбу обратно государству". Анна Качкаева: А фамилию вы этого чиновника знаете? Слушатель: Знаю. Шаронов. Анна Качкаева: Борис, вы знаете такого чиновника? Борис Боярсков: Это, видимо, заместитель министра экономики, развития и торговли. Он никакого отношения непосредственно к имуществу иметь не должен, поскольку имущественные вопросы решает Федеральное агентство по имуществу, которым руководит Назаров. Анна Качкаева: А вы, Леонид Владимирович, видели прямо подпись на бумагах? Слушатель: Да. И даже свидетельство на собственность видел. Анна Качкаева: Ух ты! Леонид Владимирович, может быть, вы пошлете в ведомство господина Боярскова запрос, что же это там за чиновник распоряжается усадьбой в Суханово. Вы ничего про это не знаете, Борис? Борис Боярсков: Нет. Не больше того, что сейчас только что слышал. Анна Качкаева: Но готовы разбираться? Борис Боярсков: Со всем. Анна Качкаева: Хорошо. Вы как-то сказали, что без сожаления (и я с этого начала) поменяли когда-то работу в спецслужбах на работу в районном Совете. На что бы вы сейчас без сожаления поменяли нынешнюю работу? Борис Боярсков: Я бы с удовольствием потратил имеющееся у меня время для того, чтобы настроить работу в этой интереснейшей сфере деятельности, и ни на что бы ее менять не стал. Это очень интересная возможность реализовать и себя, и свои мысли. Я вдохновляюсь тем, что так много людей не равнодушны к этой теме. И считаю, что совместными усилиями мы сможем изменить положение дел. Она, видите, очень интересна для людей. Анна Качкаева: Ну что ж, Борис Боярсков был гостем нашей программы. Был первый раз на Радио Свобода, первый раз в прямом эфире. Я надеюсь, не последний. И, видимо, вопросов к вам будет еще очень много. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
